Синеглазка или Не будите спящего медведя!
Шрифт:
– Не, я прикалываюсь! – колко откликнулся Михаил Александрович. – Похоже?
– Нет, извините, – смущенно потупилась я, прикусив слишком длинный язык.
– Да твою ж! – ругнулся вдруг парень и поднявшись, пододвинул ко мне конверт. – Хватит трястись, я себя маньяком ощущаю! Чаевые это твои от сегодняшних клиентов. Всех и разом, включая випку. А теперь марш домой и чтобы я тебя до завтра здесь не видел!
Я молча кивнула, не поднимая взгляда, робко забирая конверт и не решившись напомнить, что завтра выходной. Не только у меня – у всего клуба.
А
И лишь пару минут спустя, переведя дух, поднялась, решив заглянуть в конверт перед уходом…
И обалдела еще больше, увидев сумму, вдвое превышающую вчерашнюю!
В машину к Кате я села только спустя пятнадцать минут, извинившись за задержку. Девушка не сердилась, а я же… Я потихоньку улыбалась, вспоминая довольное лицо Олега Геннадьевича, когда он застал мня, уже переодетую, за барной стойкой. Услышав, почему я задержалась, он едва ли не мурлыкнул и сам вызвался помочь.
И в скором времени хмурый владелец клуба получил хоть и через третьи руки, но свой любимый кофе, а я уже с чистой совестью поехала домой.
***
Михаил проснулся от звонка телефона.
Матерясь сквозь зубы, проклиная собственную забывчивость, благодаря которой утром не отключил звук на мобильнике, он с трудом нашарил аппарат на прикроватной тумбочке, причем пытаясь это сделать, не открывая глаз.
– Михась, проснись и пой! – послышался в трубке жизнерадостный бас его компаньона, откровенно бодрого до безобразия.
– Пошел нахрен, я сплю, – хмуро отозвался парень, с трудом продирая слипающиеся глаза. Прищурившись, глядя в наклонные мансардные окна, сквозь которое пробивалось не по-осеннему ярое солнце, Михаил хрипло поинтересовался. – Сколько вообще времени?
– Так, млять, три часа уже, – коротко хохотнула трубка голосом Харлея. – Хорош давить харю подушкой, дела не ждут!
– Какие к черту дела? – мрачно спросил Алехин, с огромным неудовольствием скатываясь с кровати. Отчаянно зевая, держа мобильник одной рукой, а второй ероша растрепанные волосы, он спустился вниз по винтовой лестнице. – Я после вчерашнего еще не отошел.
– Я час назад проснулся и вообще чуть не сдох, – пожаловался ему товарищ. – Ща ничё, оклемался вроде.
– Я за тебя рад, – язвительно откликнулся парень, входя в некое подобие кухни, отделенное от общей площади просторной квартиры лишь внушительной барной стойкой. – Я даже в универ не поехал.
– Студент прохладной жизни, мля! – расхохотался Харлей в трубку. Мих откровенно поморщился при внезапном приступе головной боли, вызванной громким звуком. – Как ты вообще еще не влетел?
– А хрен его знает, – честно признался Алехин, глядя на работающую, только что включенную кофемашину. И мрачно поинтересовался. – Чё хотел-то?
– Дык дело есть, забыл? – напомнил ему рокер. – Просыпайся и вспоминай давай, что нам админ нужен. Знакомый такой. Рыжий. Вредный и дико
– Ты по себя, что ли? – ехидно осведомился Михаил, разглядывая получившийся напиток в большой кружке. Посмотрел на темную, мутную жидкость, вдохнул запах… и, не пробуя, вылил кофе в раковину.
– Гадость ты, Михась, – обиженно засопел в трубку «рыжий и симпатишный». – Заиньку мою уговорить надо! Зря, что ли, Алку выперли?
– А я-то думаю, какого хрена она сама ко мне с кофе приперлась! – дошло вдруг до парня. Дойдя до прихожей, Алехин сунул ноги в тапочки и, прихватив с крючка связку ключей, отпер входную дверь, беззлобно фыркнув. – Конспираторы хреновы. Запарили ваши заговоры с Верещагиным, меня, млять, уже весь персонал боится!
– Не звезди, мы тут не причем, – хмыкнул рыжеволосый байкер на том конце провода. – Сам рычишь на всех от недосыпа, а мы, как чё, так сразу крайние!
– Да я так и понял, – усмехнулся Алехин, привычно открывая соседнюю квартиру и не испытывая ни малейших угрызений совести, причем ни от вторжения на соседнюю жилплощадь, ни от собственного поведения в клубе. – Ладно, хрен с тобой, золотя рыбка, будет тебе рыжий админ.
– Ура, заинька моя вернется на работу! – счастливым басом хрюкнула трубка.
Поморщившись от слишком громких эмоций, отдавшихся неприятным гулом в голове, Михаил сбросил вызов и, убрав трубку в карман, вошел в темную прихожую. Щелкнул выключателем…
И на него тут же уставились сотни взглядов голодающих рыбешек, плавающих в огромном аквариуме, что сплошной стеной отделял коридор от зала.
– Чё вылупилась? – мрачно поинтересовался парень, глядя на упитанную хищную зубатку, в пару которой он всегда хотел подарить настоящую пиранью из далекой Амазонки. Чисто, чтобы посмотреть, кто из них кого первым сожрет?
Одно останавливало. Нет, не Гринпис. И даже не хозяйка этой квартиры, с которой его собственная родственница водила якобы дружбу. И даже не его отношение к горячо любимой бабушке, ради которой он разыгрывал с живущей здесь девушкой якобы нежные, амурные отношения. Ну, вот понравилась ей рыжая, и хоть ты тресни!
От биологического опыта во имя собственного любопытства и исключительно науки ради надежно удерживала сама соседка, которая в ответ на такое издевательство над рыбами, и самого экспериментатора не погнушается засунуть в этот самый аквариум, засыпав сверху еще с десяток самых крупных пираний, позаимствованных из ближайшего зоопарка.
Уж в чем, в чем, а в талантах рыжего чудища Алехин никогда не сомневался. Та легко может такое провернуть.
И не остановит ни его социальный статус, ни положение директора клуба, в котором она сама иногда работает, ни теплые дружеские отношения, ни его хмурое настроение и репутация далеко не доброго и умеющего держать себя в руках рокера.
На все перечисленное Ане Солнцевой всегда было плевать с самой высокой колокольни. Наверное, именно поэтому она с самого начала так легко влилась в компанию далеко не безобидных байкеров. Правда, с другой стороны, кто еще их вообще мог выдержать?