Сингл и Сингл
Шрифт:
– Смерть от пули. Он застрелился. Пустил пулю себе в голову.
Брок опять оторвался от трупа. Посмотрел на консула, на капитана. Его глаза с морщинками в уголках вроде бы лучились благожелательностью. Но консула они пугали.
– Понятно, понятно. Да. Благодарю вас, Гарри, я уверен, что вы все перевели правильно. Но… – Брок вроде бы запнулся, не зная, как продолжить, но пауза не затянулась. – Если мы собираемся отнестись к версии капитана серьезно, Гарри, а таковы, несомненно, наши намерения, он, возможно, объяснит нам, как человек может вышибить себе мозги со скованными за спиной руками, поскольку такие раны на запястьях нашего друга, по моему разумению, могут появиться
Консул обратился к капитану, капитан ответил, подкрепляя свои слова движениями рук и бровей, его глаза прятались за затемненными стеклами очков в золотой оправе.
– Следы от наручников уже были на запястьях нашего друга, когда он приземлился в аэропорту Далама-на, – должным образом переводил консул. – У капитана есть свидетель, который может подтвердить, что видел их.
– Приземлился на чем, Гарри, пожалуйста? Консул перевел вопрос.
– Он прибыл вечерним рейсом из Стамбула.
– Обычным рейсом? На обычном пассажирском самолете?
– «Турецкие авиалинии». Фамилия нашего друга есть в списке пассажиров. Капитан с радостью покажет его вам.
– И я с радостью взгляну на него, Гарри. Пожалуйста, скажите ему, что я потрясен усердием, с которым он выполняет свою работу.
Консул сказал. Капитан с достоинством принял комплимент Брока и продолжал выкладывать свои аргументы, которые тут же переводились на английский.
– Свидетель капитана – медицинская сестра, которая сидела в самолете рядом с нашим другом. Лучшая медицинская сестра региона, очень известная. Ее так озаботило состояние запястий нашего друга, что она умоляла его поехать с ней в клинику сразу после приземления, чтобы сделать перевязку. Он отказался. Заплетающимся языком. И по пьяни даже оттолкнул ее.
– Ай– Яй– Яй.
На возвышении по другую сторону ванны капитан разыгрывал описываемую им сцену: Уинзер, мешком сидящий в кресле самолетного салона, Уинзер, отмахивающийся от медсестры, всем сердцем стремящейся помочь ему, Уинзер, угрожающе поднимающий руку.
– Второй свидетель ехал с нашим другом в автобусе из аэропорта Даламана, – перевел консул следующую порцию информации, полученную от капитана.
– Так в город он приехал на автобусе? – радостно полюбопытствовал Брок с милой улыбкой. – Сначала обычный пассажирский рейс, потом обычный пассажирский автобус. Ну и ну. Он, между прочим, ведущий адвокат одной из самых крупных финансовых фирм лондонского Уэст-Сайда и, надо же, пользуется общественным транспортом. Рад это слышать. Пожалуй, по возвращении в Лондон следует прикупить их акций.
Но консул не отвлекался.
– Наш друг и второй свидетель сидели рядышком на заднем сиденье автобуса. Второй свидетель – вышедший в отставку полицейский, самый любимый полицейский здешних мест, отец крестьян. Он предложил нашему другу свежий инжир из пакета, который вез с собой. Наш друг чуть не полез на него с кулаками. У капитана есть произнесенные под присягой и подписанные показания этих двух важных свидетелей, а также водителя автобуса и стюардессы самолета. – Капитан замолчал на случай, если достопочтенный джентльмен, прибывший из Лондона, захочет задать вопрос. Но вопросов у Брока, похоже, не нашлось, и лишь улыбка, гуляющая по его лицу, выдавала безмерное восхищение. Улыбка эта подвигла капитана на новые подвиги. Он встал у мраморно-белых ног Уинзера и указал на израненные запястья.
– Далее, эти раны оставлены не турецкими наручниками, – в голосе консула не слышалось и намека на шутку. – Турецкие наручники видны
– Скажите ему, что я очень польщен, пожалуйста, Гарри. Всегда приятно раскрыть преступление, даже если это всего лишь самоубийство. Однако в части преступлений, совершенных нашим другом в других странах, я должен его разочаровать. По всем документам наш друг кристально чист.
Перевод последней тирады прервали гулкие удары в стальную дверь. Директор больницы поспешил ее открыть, и в морг ввалился усталый курд с ведром льда и клизменной трубкой. Сунул один конец трубки в ванну, засосал второй, и талая вода полилась из ванны на пол и по канавкам в полу – к канализационному стоку. Курд вывалил свежий лед в ванну и удалился. Консул метнулся за ним, согнувшись пополам, зажимая рот рукой.
– Я не бледный. Это освещение, – хрипловатым шепотом заверил он Брока, когда вернулся.
Возвращение консула, видимо, разозлило мэра, потому что он вдруг начал возмущаться на ломаном английском. Крепко сложенный, с фигурой камнетеса, говорил он яростно, словно обращаясь к группе забастовщиков, размахивая могучими руками, указывая то на труп, то на забранное решеткой окно, за которым лежал вверенный ему город.
– Наш друг быть самоубийца, – негодующе прокричал он! – Наш друг быть вор. Это не наш друг. Он украсть наша лодка. Он плавать на лодке мертвый. Он быть алкоголик. В лодке быть также бутылка виски. Пустая. Какой пистолет проделать такую дыру? – риторически вопросил он, ткнув мясистым пальцем в размозженную голову бедняги Уинзера. – В этом городе, пожалуйста, у кого быть такие большие пистолеты? Ни у кого. Мы иметь только маленькие пистолеты.
Это быть английский пистолет. Этот англичанин напиваться, красть нашу лодку, стрелять в себя. Алкоголик. Самоубийца. Все.
Брок, не поведя и бровью, все с той же доброй улыбкой наблюдал за этим взрывом эмоций.
– Я вот думаю, не могли бы мы вернуться чуть назад, Гарри, – предложил он. – При условии, что вы пришли в себя.
– Как вам будет угодно, – с тяжелым вздохом ответил консул, промокнув рот бумажной салфеткой.
– Как мы слышали, наш друг прилетел сюда внутренним пассажирским рейсом из Стамбула, а потом приехал из Даламана на общественном автобусе. Потом застрелился, так? Любопытно узнать, а почему он это сделал? Почему вообще приехал сюда? Хотел встретиться с друзьями? Снял номер в одном из прекрасных отелей города? Где предсмертная записка? Большинство англичан-самоубийц черкают пару строчек перед тем, как уйти из этого мира. Где он взял пистолет? Где теперь этот пистолет? Или они забыли показать его нам?
Внезапно заговорили все: директор больницы, главный врач, капитан и несколько сопровождающих мэра, причем каждый стремился перекричать соседа.
– Предсмертной записки нет, и капитан не рассчитывал ее найти, – переводил консул, вычленяя голос капитана из общего хора. – Человек, который крадет лодку, берет с собой в море бутылку виски и выпивает ее, не в состоянии что-то написать. Вы интересуетесь мотивом. Наш друг был нищим. Был дегенератом. Был сбежавшим преступником. Был извращенцем.