Сингулярность
Шрифт:
— Поговори со мной. Я уже рядом.
— Где мы? — от облегчения, что услышала его голос, я даже рассмеялась, хотя больше это походило на карканье.
— Все хорошо, Макс, я сейчас иду к тебе.
Я наткнулась ногой на что-то жесткое, наклонилась и, пошарив, поняла, что это не он. Ощупав предмет, я по очертаниям веревки и пистолета внутри догадалась, что это наш тревожный чемоданчик. Я закинула рюкзак за плечи и продолжила движение.
— Что произошло? — снова услышала я его слабый голос.
— Автокатастрофа. У нас не было шансов. Думаю,
— Ау, колено, — вскрикнул от боли Макс, когда я наткнулась на него ногой.
— Прости.
Он сидел на полу, подогнув ноги под себя, я бросилась на него, повиснув на его шее. Двигаясь по нему руками, я ощупывала его тело, проверяя цел ли он.
— Мне кажется, сейчас не время для интимных игр, — отвесил шутку Макс.
Я дошла до его головы и нащупала шишку.
— Ай.
Затем заключила его лицо в ладони, и прижалась ртом к его мягким послушным губам.
— Я так напугалась.
— Ты сама в порядке? Что-нибудь болит?
— Нет. Все хорошо. Можешь двигаться?
— Да. Почему так чертовски темно?
— Сейчас подожди.
Я расстегнула сумку и стала шарить в ней в поисках фонаря. Как только я нашла его, щелкнула выключателем, и пронзительно яркий луч метнулся через пространство, воткнувшись оружием джедая в стену передо мной.
— Ты даже сумку успела взять. Радуешь меня все больше своей мобилизованностью.
— Если честно, я только помню, что сжимала твою руку. Не знаю, как сумка тут оказалась, я сама обрадовалась, наткнувшись на нее. Ты можешь встать?
Пока Макс отходил от последствий перемещения и аварии, я посветила на ближайшую стену.
— Поразительно!
— Что случилось? – прокряхтел заметно напрягшимся голосом парень.
— Я почти уверена, что здесь выведены древние египетские символы и рисунки.
— Да, похоже на то, — он подошел сзади, тяжело дыша, и облокотился рядом о камень.
— Мы что, в чьей-то гробнице? — я поняла выражение «ком в горле». Одно дело оказаться в любой точке континентов, но хотя бы под безграничным открытым небом, другое — в усыпальнице древней мумии. Тут же нахлынули воспоминания о чешских катакомбах, о Дене. Голова закружилась, а тело обволокла туманная слабость, подгибая мои колени и выдирая землю из-под ног. Фонарик вылетел из руки и укатился в сторону, танцуя лучом и вырывая им то тут, то там неведомые символы и знаки, я же поползла по стене вниз, протирая спиной вековую пыль.
— Кира! Что случилось? Ты в порядке? Где ты?
— Все плохо.
Я почувствовала, как его руки нащупали мои плечи, и я очутилась в крепких объятиях, вдыхая смесь успокаивающих запахов тела и парфюма Макса.
— Все будет хорошо.
— Все становится только хуже.
— Нет, мы вместе – это главное.
— Мы в гробнице! Это еще хуже туннелей в Чехии. И Ден… Он не смог оттуда выбраться.
— Мы выберемся. У нас есть оружие.
— Здесь не спрятаться. И не найти места для оборонной позиции, — я знала, что мои
— Но мы попробуем.
— Да.
В момент, пока Макс возвращал фонарь в лоно семьи, я осталась одна, подавляя нараставший ужас и стараясь утихомирить свою дрожь.
— Если это музей, типа пирамиды Хеопса, тут должны быть указатели выхода, — справилась я, наконец, с собой.
Фонарь стал осторожно и последовательно перемещаться в пространстве, исследуя поверхность стены. Руны и древние знаки сменялись целыми сценами, представлявшими фигуры людей и фараонов со всеми подобающими им артефактами. Они перемежались с изображениями статных существ, консолидировавших в себе человеческие тела и головы животных.
— В Египте больше ста пирамид, — поделилась я сведениями, возникшими в голове, немного успокоившись.
— Я поражен. Я, конечно, понимал, что их не пять, доступных для туристов в Гизе, но чтобы так много…
Я хохотнула:
— Что ты! Каждый фараон строил себе гробницу в расцвет египетской цивилизации. Как только вступал в наследование трона, сразу начинал работы. А история Египта ведет свое начало с двух с половиной тысяч лет до нашей эры, примерно. И это только по данным, дотянувшим до нашего времени. Всегда хотела увидеть пирамиды.
— Твоя мечта исполнена.
— Ага. Только нам надо торопиться, и у меня нет времени рассматривать достопримечательности.
— Ну мы можем сделать исключение для тебя и провести индивидуальную экскурсию. Жаль только фотоаппарат забыл.
Руки Макса все еще тряслись, поэтому я забрала у него фонарь и направила его на стену перед собой. Взгляд мой сразу же притянула самая главная персона, изображенная с головой шакала и телом человека. Так египтяне представляли Анубиса – проводника в загробный мир после смерти, а так же одного из судей душ умерших. Сын бога мертвого царства Осириса. Он стоял на одном колене и держал в руках камень, который должен класть на весы, противопоставляя его сосуду с органами фараона, душа коего покорно ждала приговора. От древности краски пожухли, но продолжали преобладать черные, красные и золотистые цвета, придавая торжественность церемонии.
Даже в этой непростой и опасной для нас ситуации, я почувствовала, как дрожь прошла по моему телу, а слезы выступили на глазах от осознания возможности видеть древние знаки и даже касаться их. Все это являлось символами времени великого могущественного Египта с его царственными фараонами и величественными гробницами и храмами. Вся жизнь человека в то время была направленна на создание благоприятнейших условий для себя в загробном мире. Это считалось главной целью жизни – обеспечить и соблюсти все традиции захоронения своих останков и достойно перейти на следующий этап бытия.