Синие берега
Шрифт:
Андрей подождал Марию. Пошли рядом. Темнота поглощала звук шагов.
– Прохладно, - зябко повела Мария плечом.
– Как и положено в эту пору. Луна еще молодая, - поднял Андрей глаза вверх.
Саша стоял у сосны, шагах б тридцати - сорока от сторожки, он сначала услышал Андрея и Марию, потом увидел смутные их фигуры и растерянно двинулся навстречу.
– Саша.
– Я!
– Отправляйся отдыхать.
– Товарищ лейтенант, разрешите остаться, - попросил Саша, и в голосе слышалось взволнованное ожидание: вдруг откажет?..
–
– Сашенька, миленький, - тронула его Мария за локоть, - вздремни пойди, Сашенька...
Саша потоптался, ничего не сказал и медленно, сутулясь, будто в чем-то виноват и чувствовал это, пошел в сторожку.
– Пилипенко!
– Андрей повернул голову в другую сторону.
Пилипенко вышел из-за широкого полога ели.
– Пилипенко-о...
– тягуче подтвердил он, что здесь.
– Автомат - сестре, а сам - спать. Времени в обрез. Скоро двинемся.
– Автомат трофейный, товарищ лейтенант. Покажу сестре, как да что.
– Сам покажу. Ступай.
Андрей и Мария шли осторожно, останавливаясь и прислушиваясь. Шагов пятьдесят вперед, шагов пятьдесят обратно. Обходили сторожку со всех сторон.
Мария подтягивала сползавший с плеча автомат. Автомат показался ей тяжелым. Она споткнулась обо что-то. Еще раз споткнулась.
– Тверже, тверже ступай, - сказал Андрей.
– В наших обстоятельствах ноги должны быть ногами.
В темноте Мария не видела лица Андрея, но почувствовала, что он улыбался.
– Совсем, знаешь, спать не хочется, - с ноткой удивления проронила она.
– А мне всегда хочется, - подчеркнуто сказал Андрей.
– Кажется, единственно, что не может надоесть, это - спать.
– Слишком утомляешься, - сочувственно, со вздохом произнесла Мария. Но ты редко выглядишь очень, очень усталым. Правда...
– У меня нет права на это. Одно дело отвечать за самого себя, другое дело - рота.
– Андрей. Жизнь несправедлива. Вот смотрю на тебя и думаю: нельзя же на такого молодого возложить столько. Ты старше меня на четыре года всего, а я не смогла б того, что ты...
– Четыре года все-таки что-то значат. Но и ты смогла б. Совсем недавно я тоже не предполагал, чего могу. Могу вот жить под пулями, видеть смерть товарищей могу, и сам умереть смогу... И - ничего.
– Голос Андрея звучал уже хрипло, что-то в нем изменилось, и Мария молчала. Андрей тоже молчал. Потом, как бы вспомнив, что не досказал: - Видишь ли, теперь во мне умение многих. Я вобрал в себя и готовность ко всему и мужество тех, кого с нами уже нет. Они были хорошие, крепкие люди. Даже те из них, кого я распекал. Их опыт стал моим опытом. Как мои беды и моя твердость послужат другим. Ни в чем не надо обманываться, понимаешь? Тогда чувствуешь себя сильнее. Ну вот, опять споткнулась. Что это ты, Мария?
– Я не споткнулась. Подумалось что-то, и сбилась с ноги.
– Что ж тебе подумалось?
– Я ухвачусь за твою руку, Андрей. Когда темно, боюсь быть одна, жалобно сказала Мария.
– Цепляйся. Что ж тебе подумалось?
–
– Надежда - да. Если она не иллюзия.
– Ой, Андрей... Я совсем девчонка, мне и не разобраться, где надежда, а где иллюзия. Мне лишь бы на чем-то успокоиться.
– И правда, девчонка.
– Но мне не это подумалось. Мне другое подумалось.
– Да?
Андрей услышал шорох. Шагнул вперед, прикрыв спиной Марию.
– Кто?
– Да я, товарищ лейтенант, - сонный хрип Валерика.
– Перепугали вы меня. Холодно стало, проснулся. Смотрю, вас нет. Что это вы, товарищ лейтенант? Не спите нисколько.
– Давай, Валерик, втроем и будем в охранении.
Валерик слышно шмыгнул носом и двинулся позади Андрея и Марии.
– Да?
– повторил Андрей.
Мария не отвечала.
– Да?
– еще раз произнес Андрей.
– Не сердись. Не то подумалось мне, о чем сказала, другое подумалось. У меня, Андрейка, не надежда и не иллюзия. У меня - ты. И ты - вот он, коснулась пальцами его лица.
Андрей почувствовал, ее прохладные пальцы дрожали. Хотелось, чтоб она не отнимала их. И она, показалось, долго не отнимала.
Он удивлялся: три дня назад, точнее, той ночью перед переправой, всего этого не было и быть не могло в его суровом и жестоком мире. И вдруг - вот оно! Даже остановился, подумав это. Он слышал голос Марии, шаги ее, что-то в нем возникало, уже возникло, что-то такое сильное, радостно-неодолимое.
Мария окликнула его?
– Андрей...
– услышал он.
– Да?
Мария молчала. Теперь, поняла она, что не одна со своими мыслями, желаньями, со своей несложной девичьей свободой. Что-то кончилось и начиналось другое, в чем разобраться еще не могла, хоть неясно, потаенно от себя самой ждала этого и знала, что это наступит, когда-нибудь придет и все изменит в ее судьбе. "Это пришло?" - обрадованно испугалась она. Она поправила берет на голове, слишком большой. И подумала о девушке, которая носила его раньше, об убитой медсестре Тоне.
– Андрей...
– Да? Говори же...
Мария продолжала молчать.
Может быть, девушка просто верила: несмотря ни на что, он выведет ее из окружения, она вернется домой, - подумалось Андрею.
– И благодарно будет вспоминать своего спасителя, лейтенанта, пока не выйдет замуж. Вспомнит, как тяжело было ей в этом сентябре. И эту ночь у сторожки вспомнит. И как в болоте потерялась. И переправу. Переправу обязательно. И все остальное, конечно.
– Выберемся если, - сказал он, - тогда будут чего-нибудь стоить и твоя надежда, и иллюзия твоя. И я тоже.