Шрифт:
1
Старый автобус, громко булькая, урча и причмокивая, выполз из лужи, залившей его чуть ли не по самые окна, и медленно стал разгоняться. Водитель не особенно стеснялся в выражениях: машину то и дело заносило, тормоза отказывали, и с каждой минутой становилось все яснее: поломки не избежать. Две огромные волны, словно крылья, расходились полукругом по обе стороны автобуса, и чем быстрее он рассекал дождливое пространство, тем более мощные потоки воды выбивались из-под его колес.
Четверо
Их хрупкий мирок с тусклым светом двух ламп, неудобными сиденьями и наглухо задраенными окнами был, словно Ноев Ковчег, оторван от большой земли. Более того, у всех путешественников появилось навязчивое ощущение, что они вообще потерялись во времени и пространстве.
– Прямо настоящий Аид! – вдруг проблеял старичок, неожиданно оторвавшись от книжки, которую он читал всю дорогу, несмотря на отвратительное освещение, а сейчас и подавно – почти полумрак.
Молодая француженка, сидевшая рядом, посмотрела на него и, мысленно усмехнувшись, пришла к выводу, что старичок просто прятался в книжку от страха. Он суетливо дернул седой длинный локон, поправил небольшие очки на сухоньком хитром личике и снова заговорил, выразительно сощурившись в сторону окна:
– Давайте хоть познакомимся перед тем, как утонуть.
Семейная чета – дама в шелковом шарфе и ее муж, которые всю дорогу крепко сжимали поручни, лишь изредка негромко переговариваясь, игнорировали это предложение.
Зато водитель решил отозваться:
– Вы бы не говорили под руку, мсье. Я, черт возьми, уже час как мог бы остановиться в какой-нибудь луже и пережидать грозу, но не сделал этого, потому что, как и вы, хочу пораньше вернуться домой. Меня зовут Жак. Хотя, надеюсь, мы все-таки не утонем.
– Меня зовут Себастьян. А ваше имя, мадемуазель?
– Жозе… – От страха у нее совсем осип голос, когда очередная молния осветила то, что скрывалось во тьме за автобусным окном. Там была просто вода… и все. Ровным сплошным потоком. – Ох, так мы скоро забудем, где верх, а где низ, и откуда все это льет…
– Ну надо же как-то… – подала наконец голос сорокалетняя дама, судорожно сминая соломенную сумку в руках. – Надо же к кому-то обратиться! У водителя должна быть связь. И когда-то ведь все это кончится?! – Она поправила шелковый шарф, повязанный на голову, и вызывающе посмотрела на мужа (по крайней мере, все думали, что это муж), словно ожидая от него ответа на свой вопрос, а заодно и точного прогноза погоды на неделю.
С минуту молча поглядев друг на друга, оба супруга разом повернулись в сторону Жака, но тот оставался невозмутим:
– Связи у меня нет, а если б и была, то сломалась бы в такую погоду. Вы и сами видите: уже час, как отключились
Дама в шарфе обиженно отвернулась к окну, и муж тут же взял ее за руку, желая поддержать. Они были под стать друг другу: пышнотелые, круглолицые и смуглые, с одинаково острыми, сметливыми взглядами сельских жителей. Однако, судя по одежде, слишком претенциозной для провинциального автобуса, они считали себя парижанами и в этот злополучный вечер, скорее всего, возвращались домой от каких-нибудь родственников с полей.
Мужчина наклонился вперед, с надеждой глядя в глаза Себастьяну, и, обращаясь почему-то только к нему, сказал:
– Но ведь грозы не бывают затяжными? Они обычно быстро проходят?
– Грозы – да! – подал голос с водительского сиденья Жак. – А вот дожди бывают очень даже затяжными. Чего ж вы хотите, мсье, – октябрь на дворе! – И он с радостным и каким-то бойким оптимизмом рассмеялся: – А вообще для наших мест такая погодка вполне характерна. Будем надеяться, что к утру все наладится.
– К утру?!! – вскричали все в один голос.
– Вы с ума сошли! – убежденно заметила дама в шарфе.
– Ну уж нет, мадам. Если сейчас у меня откажет мотор, чинить я его, ясное дело, не пойду, а вот заночевать в автобусе мне не впервой. Так что и вы готовьтесь к такой перспективе. – И он послал в зеркало заднего вида очередной выразительный взгляд, адресованный Жозе.
Но та ничего не заметила. Она громко стучала зубами от холода и неясных предчувствий, пытаясь при этом расстегнуть молнию на рюкзаке.
– Ну конечно! – пробормотала она самой себе, вытаскивая теплую куртку и собираясь действительно прилечь на сиденье. – Мы все сейчас захлебнемся, как лягушата, вот и сбудутся все самые неясные предчувствия!
– Это вы зря, мадемуазель, – рассмеялся Себастьян из-за спинок соседних сидений, куда он тоже начал уже устраиваться, свернувшись калачиком. – Мы не утонем. Мы просто умрем с голоду.
– Это провокация, Себастьян! – закричала дама в шарфе. – Правило номер один в таких случаях: не говорить о еде. И вообще не говорить о том, чего у нас нет!
– У нас нет жабр! – некстати пошутил ее муж.
– А у меня есть немного ветчины, сыра и компота. Хотите, разделим на всех? – спросил Жак. – Я всегда беру на работу запасы. Вдруг что случится, как, например, сейчас.
Он снова улыбнулся Жозе через большое зеркало, в которое был виден весь салон. Уже на протяжении получаса он рассматривал молодую симпатичную пассажирку. Сам Жак был скорее приятен, чем красив: красно-бронзовый «профессиональный» загар лица и рук, открытая наивная улыбка и не замутненный книжными премудростями взгляд молодого сельского парня.
Все, кроме Жозе, радостно повскакивали с мест и стали пробираться к водительскому креслу. Жак остановил автобус и разложил нехитрую еду на одном из передних сидений.