Синий город на Садовой (сборник)
Шрифт:
В густеющих сумерках, по шуршащим сухой листвой переулкам, проходами среди заросших репейником заборов Федя, Борис, Оля и Нилка двинулись на пустырь – к кирпичной стене с надписью. Говорили шепотом. Нилка вдруг остановился:
– Боря, помнишь, летом вы обещали меня не отдавать? Никаким инопланетянам…
– Ага! – поддела его Оля. – А говорил, не боишься.
– Это я на всякий с'случай.
…Никаких инопланетян и даже никакого космического осколочка они, естественно, не нашли. Нашли только мусорную
– Вот вам сказки и правда жизни, – философски заметил Борис.
"Не надо было идти, – подумал Федя. – Осталась бы тайна…"
– Зато ничего страшного, – вздохнула Оля.
Постояли, пооглядывались. Как скала чернела в небе стена с неровным верхом. Над ней переливалась белая звездочка. На остатках кривого забора и хибарке еще различимы были надписи, сделанные светло-зеленой краской: "Studia TABURET" и "Н.Е. БЕРЕЗКИНЪ".
Нилка вдруг подбежал к забору, вцепился в шаткую перекладину, зацарапал подошвами:
– Подс'садите меня!
– Зачем, Нилище? – сказал Борис – Кувыркнешься.
– Нет, я посмотрю с высоты! Может быть, оно в траве где-нибудь с'светится.
Борис подсадил. Сам встал внизу, глядя, как покачивается Нилка на кромке шаткого забора.
– Нету нигде, – сообщил Нилка печально. – Ладно… Я полетел! – Махнул руками и сиганул вниз. Оля ойкнула.
Лишь через секунду после того, как все ждали шумного падения, Нилка мягко упал на четвереньки. На край мусорной кучи. К нему подбежали.
– Вот с'свернешь шею, балда, – сказал Федя.
– Кажется, я что-то разбил. Хрустнуло под с'сапогом.
Он сдвинул ногу, откинул в сторону кусок мятого картона. Под картоном оказался осколок фаянса – размером с мужскую ладонь. Белый с синими пятнами – это еще можно было разглядеть в сумерках.
– С'смотрите! Это же от той вазы!
Борис щелкнул маленьким, как карандаш, самодельным фонариком. Правда! На белой блестящей поверхности был нарисованный синей краской угол кирпичного здания, ствол узловатого дерева, часть булыжной мостовой и несколько островерхих домиков, как бы расположенных в отдалении. И пухлое облако над крышами.
Кусок фаянса был расколот надвое.
– А где же остальное? – вслух подумал Федя.
Раскопали мусор ногами, но больше ничего не нашли.
– С'странно…
– Ничего странного, – сказал Борис. – Ваза сбежала от того, кто купил ее в комиссионке. Летела и светилась. Почти вся сгорела в атмосфере, а этот кусок сохранился. Так бывает и при падении космических объектов… Согласен, Нил?
– С'согласен!
Федя и Оля тоже были согласны. Сказка хотя и вперемешку с шуткой, но понемногу возвращалась.
– Только надо разобраться, хорошо это
– Не надо с другой. Давайте делать так, чтобы хорошо, – решил Борис. – Нилка, дай-ка вон тот обломок кирпича. – И не успел никто охнуть, как Борис крепко тюкнул по куску фаянса. Раз, два… Одна половинка сразу развалилась на три части, по другой пришлось тюкнуть еще разок, чтобы получилось три черепка. Всего – шесть…
– Зачем? – жалобно и непонятливо сказала Оля.
– Чтобы каждому. Когда соберемся вместе – сложим. Когда разбежались – у каждого кусочек Города… Оля, ты выбирай первая…
Они сидели на корточках – вокруг осколков и вокруг фонарика, похожего на светлячка. Оля зажмурилась и ткнула наугад. Спрятала в ладони выбранный черепок.
– Нилка, теперь ты…
– С'себе и Павлику, да? – ревниво спросил он.
– Конечно!
Нилка тоже зажмурился и дважды ткнул в осколки. Сжал по одному в каждом кулаке.
– Дядя Федор, давай… И Степана не забудь.
– Забудешь это сокровище… – Федя удачно ткнул пальцем в краешки сразу двух черепков. И сунул их в карман не глядя.
– Какой вы мне красивый оставили, с домиком. Хоть в рамке вешай, как картинку… – сказал Борис.
– А Слава обещал нам настоящую картину, "Вид С'синего города", – вспомнил Нилка. – Только не так скоро, а когда вернется с выс'ставки…
Они поднялись уже, но все еще стояли кружком. Борис не выключил фонарик. Нилка разжал ладони.
– У меня тоже один с домиком… Я его завтра маме дам, чтобы отнесла в больницу… И значок с "Табуретом".
– Неужели ты значок ему до сих пор не подарил? – удивился Борис.
– Я… как без вас-то? – смутился Нилка.
Оля грустно сообщила:
– Ох и свиньи мы все-таки. Даже ни словечка не передали Павлику в больницу за эти четыре дня…
– Я приветы передавал! – заспорил Федя. – Верно, Нилка? Когда ты звонил…
– Подумаешь, приветы! – не утешилась Оля. – Давайте письмо завтра сочиним.
– Лучше с'сегодня! Пойдем ко мне и напишем!
– Пойдем, – решила Оля. – А то тебя небось опять уже ищут.
Но сначала решили сделать круг, пройти по Садовой. Словно Город не хотел отпускать их так быстро.
Было по-прежнему тепло, светились окошки, светился над крышами тонкий месяц. Когда подошли к повороту, к длинному дому, где в первом окне стояла когда-то и х ваза, по привычке глянули в ту сторону… И остановились…
Желтая штора была высвечена изнутри, и ваза рисовалась на ней четким силуэтом. Та самая! Не было сомнения. Слишком хорошо знаком был ее округлый контур…
– Целехонькая… – шепотом сказала Оля. – А мы-то… Значит, в магазине была другая…