Синий ключик
Шрифт:
– Я уверена, что неплохо. Почему бы тебе не позвонить ей через минутку? Бабуль, мне реально нужно сейчас идти.
Она нажала на кнопку, и ее поприветствовал сигнал разрыва связи. И снова маневры Лилиан поменяли ее планы. Теперь ей придется готовить цыпленка. А она все еще не нашла открывалку.
На кухню забрел Грегори и подобрал банку консервированного пюре из тыквы. Она почувствовала, как он концентрируется на консервной крышке. Тонкий невидимый усик усилия растянулся между глазами брата и консервной банкой подобно туго натянутой рыболовной
– Ух. Она повесила трубку?
– Да.
– Теперь тебе придется приготовить цыпленка.
– Да.
Она забрала у него банку и вывернула ее содержимое в металлическую миску. Что-то лязгнуло.
– Зачем ты это делаешь каждый год?
– Грегори прислонился к шкафу.
– Они придут и будут ждать, когда их накормят, а за пожертвованные жалкие пятьдесят баксов захотят, чтобы были расцелованы их жопы, и таким образом, мы сможем купить бабуле подарок, на который она еще и жаловаться будет. И никто тебе даже пальцем никогда не поможет.
– Ты поможешь, - произнесла она, подталкивая к нему банку сгущенного молока.
Он отодрал крышку, а она вывернула банку в тыквенное пюре.
– Ну, ты ведь знаешь, о чем я. Когда в последний раз Лилиан или Светлана предлагали помыть за всеми посуду? Или приходили пораньше, чтобы помочь накрыть на стол? У нас аж четыре кузины, и сколько из них пришло помочь бабуле с яблоками? Ни одна. Но все они получают часть сделанного тобой джема. Они приходят, они едят, они ставят в позу и уходят. Как монголы.
– Я это делаю не для них. Я делаю это для бабушки, - сказала она.
– Почему? Не похоже, что все мы так сильно ее заботим.
– Она по-своему нас любит.
– Если бы она так сильно нас любила, то оставила бы нам дом деда.
Упрекам о доме никогда не удавалось ее разозлить. Она положила ключ на стойку и достала из холодильника лоток яиц.
– Дело не в этом доме. Я делаю это не ради подачки. Я делаю это, потому что она наша бабушка.
– Она сварливая и любит манипулировать.
– Грегори, она старая и беззащитная, - Марина с треском открыла крышку лотка.
– Возраст - не оправдание для того, чтобы быть жопой.
– Это было непочтительно по отношению к твоей бабуле и ко мне.
Он скрестил руки:
– Уважение должно быть заработано. Ты позволяешь каждому переступить через себя. Они поступали так с мамой, а теперь делают это с тобой.
Она сверкнула на него глазами. Тонкие линии перекрестили растрескивающиеся верхушки яиц.
– А тебе что, к экзамену уже не надо готовиться?
Грегори пошел в гостиную. Марина выбрала из лотка два яйца и расколола их в большую миску. Хуже всего то, что он отчасти был прав. Относительно дома. Она любила этот дом. Дед отстроил его с нуля. Они игрались в нем, когда были детьми. С весны до середины осени она проводила там большую часть уикендов, поддерживая сад с двумя дюжинами фруктовых
Она видела, как все происходило, и ничего не могла с этим поделать. Это было похоже на крушение поезда в замедленном движении. Сперва бабушка всем дала понять, что пишет завещание. Затем каждый раз, когда она наносила визиты для сбора клубники, высадки помидоров, обрезки винограда, бабушка предпочитала висеть на телефоне с Лилиан. В конце концов, она услышала заявление от тети Эшли: «О, между прочим, ты слышала? Мама оставляет свой дом моей сестре».
Затем позвонила бабушка и тоненьким голоском по телефону сказала: «Ты ведь не сердишься на меня, а? Дети, я все время только то и делаю, что забочусь о вас».
У Марины вырвался смешок, она добавила сгущенное молоко к яйцам и выскребла тыквенное пюре в эту миску: «Заботится о нас. С каких это пор?» Наибольшим из того, что она когда-либо сделала, была уборка крыльца время от времени, и в честь этого ей уже хотелось торжествовать. Когда дед был живым, только он один…
Марина сделала глубокий вдох. Никакой пользы не было в том, чтобы принуждать себя так пахать. Да, она могла бы присосаться к бабуле и получить дом, но оно, в конце концов, того не стоило. Она вставила миксер и включила его.
Раздался звон металла, словно между лопастями что-то зацепилось. Она вырубила миксер и выудила ложкой из микса для пирога… синий ключик.
Марина выдернула его из микса и прополоснула под водой. Она могла бы поклясться, что положила его назад в ящик.
– Как ты туда попал?
Ключ засиял ярким свечением цвета индиго.
Когда она была маленькой девочкой, ей доводилось смотреть на звезды с огромным желанием, чтобы хоть одна упала в спальню. Вот такое, похожее, возникло ощущение тепла и комфорта от своего рода внутреннего зажигания.
Позже, вместе с приятно распространяющимся по дому ароматом тыквенной пряности от пирога из духовки, она пошла взглянуть на брата. Он сделал вид, что не замечает ее стоящую рядом.
– Ты прав, - сказала она.
– Я действительно хочу дом. И ты прав насчет семьи - они придут, поедят и уйдут. Но если я не сделаю это для нее, то и никто не сделает. А на свой день рождения она будет оставаться в полном одиночестве.
Он пожал плечами:
– Прости. Мне не следовало говорить… всякую дрянь.
Она отклонила его извинение взмахом руки:
– Расскажи мне об этом ключе, и не будем даже вспоминать.
Он сбалансировал ключ на своем указательном пальце:
– Странно.
– И я также подумала.
Грегори лизнул бородку ключа.
– Чердак, - сказал он.
– Ты уверен? А то в последний раз, когда ты говорил что подвал, оказалось что чердак. Я потратила два часа на поиски в подвале.
– Это была закономерная ошибка, - сказал он.
– Тот крючок держали в полной грязи коробке. На нем везде была почвенная сигнатура.