Синий лед
Шрифт:
— Женат, и счастлив в браке, — торопливо соврала Юля. — Четверо детей, супруга — красавица, успешная бизнес-леди.
Танька вздохнула.
— Жаль… — она вдруг оживилась и добавила: — Слушай, а, может, эта бизнес-леди заинтересуется мной, как продюсер?
Юля чуть слышно вздохнула.
Глава 10
Весна, переменчивая кокетка, уже двое суток показывала свой норов. Если вчера на улице мела настоящая пурга, то сегодня под ногами хлюпали лужи. Антициклон плясал в небесах, вызывая у людей жуткую мигрень.
Кирилла выдернули из дома, где он сладко отсыпался после дежурства. Телефон проблеял известную песенку «Хоп, мусорок», которую жена из вредности поставила на звонок начальника Кирилла. Не соображая спросонья, он выслушал хриплый лай шефа, козырнул в телефон и, с трудом поборов желание наплевать на работу, побрел в душ, натыкаясь на косяки и мебель. Хорошо хоть вода была: накануне где-то поблизости прорвало трубу, и вернувшемуся домой Кириллу пришлось бежать в магазин за бутилированной водой. Сухой, как перец чайник, стоял на столе немым укором. Ольги не было дома — увезла сына к родителям, наготовив мужу плову и супу.
Без Ольги и Васьки дома было стыло и пусто. Квартира приобретала нежилой вид, хотя внешне все было точно так же: и занавески, и посуда, и мебель. А вот — поди ж ты — где-то на подкорке складывалось впечатление, что дом бросили раз и навсегда, а тут еще «Сплин» стонал по радио, про то, что лампа не горит, и врут календари, и все такое прочее, что оптимизма не добавляло.
Кирилл мрачно оглядел себя в зеркало, остервенело намылил щеки и стал бриться, шипя от раздражения. Станок давно надо было заменить, ведь презентовала же Ольга в феврале традиционный набор «носки-бритва-гель для бритья». Еще бы найти, куда она его сунула…
Доскоблив щеки, Кирилл торопливо позавтракал, затолкал грязные тарелки в мойку и сбежал вниз. Машина, заметенная снегом вечером, теперь была покрыта ледяной коркой. Матюгнувшись, Кирилл вытащил скребок и начал сдалбливать снег со стекол. Пластик гнулся, скрипел, смерзшийся снег неохотно поддавался яростной атаке скребка, но, наконец, уступил, отвалившись одним пластом. Рядом, через две машины, так же остервенело скреб свой «фольксваген» сосед сверху, тоже оказавшийся в белом плену. На Кирилла сосед глянул пару раз, поймал взгляд и кивнул, ни на миг не прекращая своего занятия.
Счищать оставшееся безобразие из углов было некогда. Справиться с задним стеклом оказалось легче, видимо, приноровился. Подышав на замерзшие, ледяные пальцы, Кирилл бросил скребок в салон, уселся за руль и, посигналив запоздавшему на работу соседу, выкатился со двора.
По радио, со вчера настроенного на шансон, пели что-то заунывное, страдальческое, и Кирилл, поморщившись, покрутил ручку настройки, поймал рок-волну и, спустя мгновение, уже барабанил ладонями по рулю в такт, не думая, что машина еле-еле ползет по шоссе среди таких же неудачников. Ну, опоздает, подумаешь! Покойник никуда не денется, а в том, что начальнику убойного отдела с раннего утра пришлось ехать на труп, несмотря на законный
У антикварного салона уже сгрудилось несколько служебных автомобилей. К счастью, среди них не было ни одной машины вездесущей прессы, слетавшейся на падаль с хищностью чаек-поморников. Видно по причине раннего часа не успели сориентироваться, а окрестные жители — донести о сенсации. Любопытствующих тоже практически не было. Кто видел, что в салоне происходит нечто необычное, проходили мимо: на работу спешили или по другим своим делам, разве что пара старух, притулившихся к одинокому клену, с жадностью взирали на суетившихся полицейских.
Кирилл вошел, скупо поздоровался с коллегами, выслушал короткий доклад, не глядя, выудил из коробки бахилы, с которыми теперь ездила на происшествия бригада, натянул поверх ботинок и прошел к судмедэксперту Георгию Милованову: старенькому, толстенькому, в нелепой шапке с детским помпоном и завязками под подбородком, хотя в салоне было совсем не холодно, а очень даже жарко. В углу всхлипывала неизвестная девица, видимо, сотрудница, рассказывая что-то вполголоса незнакомому следователю. Тот бросил на Кирилла хмурый взгляд и продолжил допрос, чиркая ручкой в протоколе.
Труп старика лежал на полу, остро вздернув подбородок вверх. В уголке беспомощно раскрытого рта запеклась черная кровь. Сморщенные веки, покрытые россыпью коричневых родинок, были прикрыты. Кирилл вздохнул и присел рядом, напротив Милованова, не став протягивать руку. У Георгия, копошившегося в задранной до груди одежде покойника, ладони были упакованы в перчатки, неизвестно еще, куда он их до того совал. Милованов поглядел на Кирилла из-под кустистых бровей и кивнул.
— Здорово, Жор, — вздохнул Кирилл. — Опять мы с тобой встретились.
Опять, это значило второй раз за сутки. Буквально вчера пришлось ворочать труп бомжа, при этом совершенно непонятно, зачем на него дернули начальника убойного. Труп на первый взгляд оказался некриминальным, мало ли их замерзает по синьке на трубах? Милованов долго ругался и осматривать бомжа на месте отказался, велел тащить к себе в морг.
— Так уже четвертый раз на неделе, Кирюша, — ласково прожурчал Милованов. — И кабы по какому приличному поводу. Так нет же, снова у хладного тела клиента, и вообще не эстетического.
— Будто бы жмуры могут быть эстетическими, — фыркнул Кирилл.
— Могут, Кирюша, могут. Надо находить прекрасное во всем. Вот выбрал я себе, прости господи, такую профессию, что же мне, на все с отвращением глядеть? Не согласный я. Потому во всем стараюсь видеть светлое. Сегодня вот клиент неэстетичный, зато место какое приятное. Сколько вокруг красивеньких финтифлюшек, любо-дорого глядеть… — судмедэксперт картинно вздохнул и вдруг доверительно добавил: — Я, кстати, кое-что глянул, очень дорого… Ты бы с описью не затягивал, как бы к ручкам чужим не прилипло чего. Я тут половину бригады не знаю. Что за люди, откуда пришли? Тя-якучка у нас, Кирюша, ой кака страшна у нас тякучка…