Синий лед
Шрифт:
— Колчина в квартире от вас пряталась? — спросил Протасов.
— Наверное. Мы ее несколько дней искали, я только потом сообразила, что если она в городе, больше ей деваться некуда. По-моему, она сообразила, что ее не просто так разыскивают, и испугалась. Я бы на ее месте сбежала, а она так хотела захапать все… А ведь все могло получиться… Даже не знаю, где когда все пошло не так…
Теперь вся ее бравада улетучилась. Ирина сгорбилась, сжав сигарету между пальцами, и только когда та обожгла ей кожу, ойкнула, распрямилась и безжалостно раздавила
— Подпишите.
— Да вы с ума сошли, — рассмеялась она. — Ничего я подписывать не буду. Это все бабский треп, минутное помешательство, расстройство психики. Доказывайте, господа, если, конечно, сможете.
— Как угодно, — пожал плечами Протасов. — Только это никакой роли не играет, уж поверьте. Если бы в суды шли только подписанные подозреваемые протоколы, мы бы вообще ничего не раскрывали.
Минутная слабость Ирины улетучилась. Панарина снова улыбалась, отчего ее сходство с голливудской дивой Мэрил Стрип стало абсолютным, и Миронову до смерти захотелось сбить с нее спесь.
— Думаю, вам интересно будет узнать, что в шкатулке, которую ваш супруг приобрел специально для вас, была спрятана драгоценность, и довольно дорогая. Так что ваш сожитель напрасно оставил ее в электричке.
Цену сокровища Кирилл, естественно, не знал, как и то, существовал ли камень на самом деле. Но желание уесть зарвавшуюся дамочку было сильнее его. Однако Панарина лишь удивленно дернула бровями.
— Драгоценность? Надо же… Нет, я не знала. Но, кажется, я теперь ее владелица? Хотя… Наверное, с моей стороны будет глупо требовать вернуть ее мне на законных основаниях?
Кирилл не ответил, а Панарина рассмеялась.
— Ну, я собственно так и думала, — заключила она.
Глава 28
Весна нагрянула стихийно, неожиданно, за пару дней растопив остатки снега. Дороги превратились в реки, по тротуарам прохожие скакали, осторожно балансируя на поребриках, но, случалось, кто-то одной или двумя ногами соскальзывал в лужи, а бывало, что и падали, особенно утром, когда подмораживало, и растянутые тротуарные океаны покрывались тонкой коркой льда, с белесыми пузырями воздуха.
Юлька, пропавшая на два дня, нашлась вечером в баре, неподалеку от своего автосалона. Кирилл и Никита, проболтавшиеся полдня в ее поисках, наконец-то обнаружили пропажу, восседающую у барной стойки. Быстрова, в роскошном черном платье с открытой спиной, тщательно накрашенная для вечернего выхода, была изрядно навеселе. Рядом сидел мужичок лет пятидесяти, с мощным пузом, лысый, и потихоньку наглаживал ее коленку. Юля то ли не замечала, то ли терпела.
— У, мать, — укоризненно произнес Никита, отодвигая мужичка, подходя сзади и чмокнув ее в макушку, — тебе не говорили, что женский алкоголизм неизлечим? Ты откуда такая нарядная?
Юля подняла пустую рюмку и поглядела сквозь нее на Никиту, как в лорнет.
— Ты из дикого леса, дикая
— Вторая стадия, — беззастенчиво констатировал Шмелев и огляделся по сторонам. — Пойдемте, сядем что ли? Заодно пожрем, а то это не дело, ханку без закуси кушать.
Юлия покорно поднялась. Лысый толстяк попытался возразить, но Кирилл сунул ему в нос удостоверение, и тот скис, обрушив на барный стул свою объемистую пятую точку. Отойдя к свободному столику, Никита усадил Юлю, уселся сам и помахал официанту.
— А Танька уехала, — радостно сообщила Юля. — Утром я утрамбовала ее в поезд со всеми пожитками, попутно объяснив, что слава великой певицы ей не светит. Она, конечно, обиделась, но я переживу. Я вообще много чего могу пережить, как оказалось.
— Ты на радостях от долгожданного отъезда сестры так накидалась? — рассмеялся Никита. Юля отмахнулась, прильнула к плечу Миронова и, слегка растягивая гласные, попросила:
— Кирюш, ты один моя защита и опора теперь. Расскажи, как там Панарина? Я была права?
Кирилл вздохнул.
— Юлия Владимировна, тебе, с твоим чутьем овчарки, надо к нам на следствие. Права полностью, как мне ни прискорбно это сознавать. Панарина действительно решила избавиться от мужа, соблазнила молодого охранника, посулила ему кругленькую сумму и ловко обстряпала эту ситуацию. Как ты догадалась?
— А что? — фальшиво оживилась Юля. — Я и на следствие согласная. Мне теперь, как Марье-искуснице, что воля, что неволя — все равно… Как догадалась, как догадалась… Да так! Я всегда считала: все убийства происходят из-за денег. Месть по законам гор — это не про нас. Да и убийство из ревности — тоже. Сатана там правит бал, люди гибнут за металл…
— У-у, как все запущено, — пробурчал Никита. — Сейчас она нас задолбит цитатами. Видать дело совсем плохо.
Миронов бровями выразил Никите примерно то же самое, но из вредности спросил:
— Знаешь, сколько убийств у нас регистрируется из-за ревности?
— И сколько из них вы не смогли раскрыть? — отмахнулась Юля. — Брось. Убийство из ревности — это застать в постели любовника жены и долбануть по башке канделябром. Такой изощренный план мог родиться в чьей-то голове только из-за денег. А кто больше всего выигрывал в этой истории? Естественно, вдовица.
— Не вязался ее образ с убийцей, — вздохнул Кирилл. — Бесцветная, вялая, зашуганая. Дунь — и рассыплется. И алиби было. Слабо мы ее проверили, потому Олжас и погиб. Да и богатства, как такового, у Панарина не было. Ну, дом, ну квартира, немного денег на счетах, но это все. Колчина нам сильно карты спутала, особенно после того покушения. Теперь-то соловьем поет, она действительно именно Панарину и боялась, подозревала, что это она мужа заказала. Машина принадлежала Чебыкину, и мы всерьез стали подозревать, что Колчина работала с ним в связке, а он убил Панарина. Ирине только это и было нужно. Тебя она, кстати, сразу вычислила. Умная баба.