Синий мопс счастья
Шрифт:
– Актер, – фыркнула Нина, – лицедей! Мне от него талант достался. Большой умелец людей обманывать, просто в Голливуд пора. Ладно, хватит о нем, пошли.
– У меня еще встреча с Борей, – сказал Сергей, – у него проблемы, обсудить надо.
Нина ушла. Сергей заказал себе кофе, отхлебнул из чашки и увидел брата. Борис молча сел за столик.
– Где твой санитар? – поинтересовался Сергей.
– Сейчас придет.
– Здравствуйте, – раздалось за спиной режиссера.
– Садись, – буркнул Боря, – знакомься, мой брат.
– Мы знакомы, – ответил
Сергей растерялся, потом воскликнул:
– Вы же отец Нины! Мы обо всем договорились! Отчего вы вернулись?
– Отец Нины? – эхом повторил Борис. – Ты путаешь, это Рагозин, бывший санитар.
В голове Сергея заклубился вихрь. Санитар Рагозин, его дочь – Нина Рагозина. Нет, такого просто не бывает.
Первым пришел в себя уголовник, он мило улыбнулся и сказал:
– Ну, насколько я понимаю, дело у нас теперь семейное, надо его решить полюбовно.
Сергей и Борис, оба бледные, молча переглянулись. Рагозин спокойно закурил и продолжал:
– Зла на вас никакого не держу, не за что. Сам дурак был, когда на такое дело согласился, думал, легко с рук сойдет, заработаю немного, а вот что получилось. Ну а в том, что потом по кривой дорожке пошел, тоже ничьей вины нет, ума у меня не хватило. К вам обратился лишь по одной причине: не желаю больше по зонам таскаться, поумнел. Хочу на работу устроиться, в Москве осесть, только без квартиры и прописки мне не удастся в люди выбиться. Василий обещал, если Борьку не выдам, большую сумму заплатить. Коли те деньги, что он посулил, в современные перевести, как раз на однушку и хватит.
– Мы не настолько богаты! – нервно воскликнул Борис.
– Ладно, – пошел на попятный Рагозин, – конечно, можете послать меня по известному адресу, но тогда уж не обижайтесь, я прямиком отправлюсь в милицию. Дела об убийстве срока давности не имеют. То-то весело будет.
Сергей и Борис снова переглянулись, они оба ничего не понимали в уголовном праве и не знали, правду ли сейчас говорит Рагозин о сроке давности. Но даже если уголовник врет, все равно выйдет никому не нужный скандал.
Сергей тяжело завздыхал, Борис сидел тихо, бледный, еле живой. Огромная жалость захватила Сергея Васильевича. Надо же, какой пердимонокль получился, просто мексиканский сериал. Жизнь-то покруче писательских выдумок будет. Бедный Боря, сколько ему пережить пришлось.
– Ладно, – вырвалось у режиссера, – начнем решать проблемы. Вы, милейший, обронили тут, что знаете женщину, на которой не прочь жениться?
– Она богата, – сказал Рагозин, – свободна, имеет квартиру, дачу, собрание картин. Но я с ней незнаком и, честно говоря, не понимаю, каким образом можно подъехать к этой особе.
– А откуда же ты про нее узнал? – прищурился Сергей.
По-прежнему улыбаясь, Рагозин завел рассказ.
Глава 33
Во время последней отсидки его ближайшим соседом по бараку оказался мужик по имени Михаил Громов. Срок у парня был большой, на нем висело сразу несколько статей. После
– Все для нее делал, кормил, поил, одевал, – выкладывал Громов, – а она любовника завела и меня сюда отправила. Подставила, я не виноват ведь ни в чем. Посадила и развелась. Сука.
– Мерзавец, – заорала я, – Костин, ты-то знаешь правду!
– Спокойно, Лампудель, – поднял руку Вовка, – тихо! Не ори.
Рагозин не слишком поверил Громову, он очень хорошо знает, что основная масса зэков старательно обеляют себя. Послушать «контингент», так получается, что за решеткой все сплошь белые и пушистые. Но Михаил часто говорил о жене, поносил ее, и у Рагозина скоро сложилось свое впечатление о бабе: глупая, просто идиотка, некрасивая, вечно ноет, насквозь больная, но… богатая. Да еще Михаил, забыв, что говорил о любовнике супруги, иногда повторял: «И она, думаю, кукует одна, она дура, никто на такую не польстится, ленивая, делать ничего не умеет и не хочет».
Выходя на свободу, Рагозин предложил:
– Хочешь, загляну к твоей бывшей, пристыжу, может, посылочку пришлет с куревом.
Михаил скривился, но адрес дал.
– Но не живет она там больше, – закончил Рагозин, – на косяке лампочка горит, пульт квартиру охраняет, соседи сказали: подалась Фрося незнамо куда. Раз в полгода появляется, пульт проверяет и снова укатывает.
– Хорошо, – кивнул Сергей, – значит, слушай. Мы отыскиваем эту Ефросинью, женим тебя на ней и считаем, что расплатились. Ясно?
– Оно бы хорошо, а если дама все-таки замужем? – недоверчиво протянул Рагозин. – Конечно, Михаил был уверен, что на это сокровище никто не польстится, да вдруг ошибся? Богатая она, а деньги сильно украшают бабу.
– Разведем.
– Как?
– Не твоего ума дело, главное, слушайся меня, и скоро получишь все.
– Но этой Фроси дома нет.
Сергей усмехнулся:
– «Арлекино» веников не вяжет, и не с такими проблемами справлялись.
– Ты о чем? – удивился Борис.
– Да так, шучу, – спохватился Сергей. – Устроим все в наилучшем виде.
И дело завертелось. Сначала Сергей узнал, что Ефросинья переменила имя и превратилась в Евлампию. У Сергея в театральном институте училась дочка одного из милицейских боссов, вот преподаватель и попросил любящего папу помочь в деликатном деле. Дескать, ищет он свою давнюю любовь да найти не может. Милицейское начальство, желая угодить профессору, который обучает ребенка, расстаралось, и вскоре Сергей знал все. Ефросинья официально сменила имя. Теперь она Евлампия Андреевна Романова, незамужняя женщина, живет вместе со своей подругой. Ей на самом деле принадлежат роскошная квартира в центре, пустующая, крепко запертая и охраняемая, и дом в ближайшем Подмосковье, о коллекции картин у правоохранительных органов сведений не имелось.