Синий рыцарь
Шрифт:
– Он заставлял меня это делать, мистер Бронски, – сказала Реба. – Мне это совсем не нравилось, клянусь. Я ненавижу делать это с женщинами. Меня не так воспитывали. Такое проделывать – ужасный грех.
– Наверняка ты не любила все это проделывать и с ним. Тебе ведь противно торчать здесь и отвечать на звонки, верно?
– Я это ненавижу, мистер Бронски! Ненавижу! Он такой жмот! Никогда не давал мне деньги просто так. Всегда заставлял меня их чем-нибудь отрабатывать. И мне приходится заниматься с ним всякими гадостями две или три ночи в неделю. И сидеть в этой проклятой комнате,
– Тогда перестань защищать их, – сказал Чарли.
– Он убьет меня, мистер Бронски! – воскликнула Реба. Ее красивые фиолетовые глаза расширились и округлились, ноздри затрепетали, и мы с Чарли почувствовали исходящий от нее запах страха.
– Он тебя не убьет, Реба, – успокаивающе произнес Чарли. – И в тюрьму ты не пойдешь. Он никогда не узнает, что ты мне рассказала. Мы все сделаем так, будто проболтался кто-то другой.
– Но никто, кроме меня, не знает, – прошептала она, и ее лицо стало смертельно бледным.
– Мы все устроим, Реба. Можешь не волноваться, мы знаем, как защищать людей, которые нам помогают. Мы отведем от тебя всякие подозрения. Я обещаю тебе, он никогда не узнает о том, что ты нам расскажешь.
– Тогда скажите, что богом клянетесь меня защитить!
– Клянусь богом, что буду тебя защищать.
– Богом поклянитесь, что я не попаду в тюрьму!
– Нам придется арестовать тебя, Реба. Но ты же знаешь, Ред выкупит тебя под залог через час. И когда будут разбирать твое дело, я лично схожу к судье Боуэрсу, и ты не пойдешь в тюрьму за нарушение испытательного срока.
– Вы на сто процентов уверены?
– Почти на сто процентов уверен, Реба. Послушай, я сам буду за тебя просить. Ты же знаешь, судьи всегда готовы дать человеку еще один шанс.
– Но этот судья Боуэрс такая сволочь!
– Я на сто процентов уверен, Реба. Мы все сможем уладить.
– Не найдется еще сигареты?
– Сначала поговорим. Я не могу больше зря тратить время.
– Если он узнает, мне конец. Моя кровь падет на вас.
– Где главная?
– Я знаю о ней только потому, что подслушала Реда однажды ночью. Это было после того, как он получил свою долю грязного удовольствия со мной и другой девушкой по имени Джози, которую привез с собой. Она такое же дерьмо, как и сам Ред. С ним приехал еще и другой мужик, еврей по имени Аарон...
– Лысый такой, маленький, очки и седые усы?
– Да, он самый, – подтвердила Реба.
– Я его знаю, – сказал Чарли и заерзал в атласном кресле, потому что в нем пробудился охотничий нюх. Во мне он тоже стал пробуждаться, хоть я и понятия не имел, кто этот Аарон.
– Так вот, этот Аарон только посмотрел немного на нас с Джози, а потом Ред лег с нами в постель и велел Аарону подождать в соседней комнате и чего-нибудь выпить. Ред в ту ночь чем-то накололся, но зато не мучил меня. Пожалуйста, можно мне еще сигарету, мистер Бронски?
– Держи, – сказал Чарльз. Рука его немного дрожала, и это хорошо – значит, хорошая информация все еще может его возбуждать.
– Хорошая сигарета, – сказала Реба, глубоко затягиваясь. – Потом Ред вызвал для Джози такси и отослал ее домой, а сам начал разговаривать с Аароном. Я осталась в спальне, и он думал, что
Аарон все говорил о какой-то «прачечной», и поначалу я не врубилась, о чем речь, хотя знала, что Ред собирается уехать от меня по своим главным конторам. И хоть я и не видела ни той, ни любой другой его главной конторы, я знала о них из разговоров с букмекерами и другими, кто занят в этом бизнесе. Аарон все беспокоился о двери в прачечную, и я подумала, наверное, дверь в контору находится слишком близко от входа в прачечную. Аарон все пытался уговорить Реда сделать новую дверь в контору, выходящую в переулок, но Реду казалось, что это будет слишком подозрительно.
Это все, что я услышала, а потом, когда однажды Ред собирался отвезти меня в клуб на обед, он сказал мне, что ему надо будет заехать по дороге забрать белье из стирки, и остановился в том самом месте на углу Шестой и Кенмор-стрит. Он зашел в боковую дверь, потом через пару минут вышел и сказал, что его заказ еще не готов. Тут я заметила вывеску в окне. Это была китайская прачечная. – Реба сделала две огромных затяжки и, затягиваясь во второй раз, выпустила дым от первой через нос.
– Ты умная девочка, Реба, – сказал Чарли.
– Я не гарантирую, что это та самая прачечная, мистер Бронски. Я даже не уверена, что прачечная, о которой она разговаривали, имеет хоть какое-то отношение к его конторе. Я всего лишь так думаю.
– По-моему, ты верно думаешь, – сказал Чарли.
– Вы должны защитить меня, мистер Бронски. Мне придется с ним жить, и если он узнает, я умру. Умру страшной смертью, оченьстрашной смертью, мистер Бронски. Однажды он мне рассказал, что сделал с девушкой, которая на него донесла. Это было тридцать лет назад, но он говорил так, словно это случилось только вчера – как она вопила и визжала. Это было так жутко, что я расплакалась, Вы должны меня защитить!
– Я все сделаю, Реба. Обещаю. Ты знаешь адрес прачечной?
– Знаю, – кивнула она. – На втором этаже там какие-то офисы наверное, деловые конторы, есть еще и третий этаж, но в его окнах нет никаких вывесок.
– Хорошая ты девочка, Реба, – произнес Чарли, вынимая впервые за все время блокнот и карандаш. Теперь он уже мог не волноваться, что писанина помешает ему вести расследование.
– Чарли, дай мне свои ключи, – сказал я. – Мне пора на патрулирование.
– Хорошо, Бампер, рад, что ты смог приехать с нами. – Чарли бросил мне ключи. – Оставь их под солнцезащитным козырьком. Знаешь, где мы паркуемся?
– Да. До встречи.
– Я дам тебе знать, что из этого выйдет, Бампер.
– Пока, Чарли. Бывай, детка, – сказал я Ребе.
– До свиданья, – сказала она, помахивая мне пальчиками, как маленькая девочка.
11
Приятно было возвращаться в Стеклянный Дом на машине детективов, потому что в ней был кондиционер. В некоторые из новых патрульных машин их тоже ставили, но мне таких видеть не доводилось. Я включил радио, поймал спокойную музыку и закурил сигару. Табло на здании банка показывало температуру воздуха двадцать шесть градусов, но мне казалось, что сейчас гораздо жарче. К тому же было чертовски душно.