Синтетический солдат

Самаров Сергей Васильевич

Однако, Интернет все же предложил мне полюбопытствовать совершенно другим НПО «Химера». Причем еще советского, так сказать, производства. Я кликнул мышкой по строке адреса, попал на неизвестный мне украинский форум и стал читать посты участников. И только тогда понял, откуда растут ноги у НПО в нашем городе. Хотя, точнее будет сказать, не понял, а предположил. Форум, на который я вышел, изобиловал украинской националистической символикой, и все разговоры там велись, естественно, на украинском языке, который я не знал и изучать никогда не намеревался. Некоторые слова, к стыду своему признаюсь, я даже перевести на русский не мог, хотя они, конечно же, в первооснове своей сродни русским словам. Тем не менее общий смысл всех, практически постов был понятен. Форумчане, наверное, сплошь националисты и русофобы, отчаянно обвиняли Советский Союз, не стесняясь нецензурных выражений. Впрочем, на многих форумах это в порядке вещей. Это я понимаю, что о покойниках говорят или хорошо, или вообще не говорят, но авторы постов этого не понимали. Но меня интересовала суть их разговоров, а суть сводилась к следующему. Когда-то давным-давно, еще по приказу Сталина, на территории Украины была построена лаборатория

по изучению, как предполагают современные исследователи вопроса, искусственно вызванных мутационных процессов на различных видах животных, и предпринималась первая попытка целенаправленно воздействовать на эти самые мутационные процессы. Толчком к открытию лаборатории, видимо, послужила атомная бомбардировка Японии американцами. Советских спецов интересовали возможные последствия. Главным оружием воздействия на мутационные процессы живых организмов считалась тогда только радиация, поскольку генетика в те времена была в загоне, а понятия ученых о строении ДНК ограничивались знанием того, что такое хромосома. Об успехах или неуспехах в деятельности лаборатории никто из форумчан не знал. Знали только, что в более поздние годы советской власти, уже через много лет после смерти Сталина, лаборатория была переименована в научно-производственное объединение «Химера», наверное, для маскировки, поскольку промышленным производством деятельность ученых назвать было трудно, и переехала из Львовской области, где первоначально базировалась, в окрестности города Припять. То есть на нынешнюю территорию отчуждения, возникшую после аварии на Чернобыльской атомной электростанции. В момент самой аварии сотрудники НПО «Химера» были спешно вывезены руководством на территорию России. А все хозяйство, лаборатории и испытательные стенды вместе с большим количеством представителей животного мира, занятого в лабораторных исследованиях, было просто брошено на произвол судьбы. Однако вскоре, когда на самой АЭС начались работы по дезактивации аварийного реактора, неизвестно откуда прибыла некая государственная экспедиция. Часть оборудования была демонтирована, часть животных вывезена, а все остальное было попросту уничтожено. Но всех животных уничтожить не удалось, потому что брошенные на какое-то время без человеческого присмотра животные не хотели умирать от голода, смогли освободиться из клеток самостоятельно и покинуть пределы НПО. Форумчане говорили, что тогда же, чтобы ликвидировать следы деятельности НПО «Химера», военными была устроена большая охота. И каких-то отдельных животных тогда же, по горячим следам, удалось уничтожить. Для этой охоты со всей Советской армии собирали солдат-сибиряков, большей частью представителей малых народов, которые выросли в семьях профессиональных охотников и сами имели навыки профессиональной охоты и выслеживания дичи. Более того, в форуме принял участие и один из таких бывших военных, отставной офицер, выступающий по ником «Тарас Бульба», который утверждал, что никогда не видел в жизни ни до, ни после этого таких монстров, как те, которых им удалось убить, в том числе и почти сказочных трехглавых змеев. Но убили только около трети сбежавших животных. Остальные так и остались на свободе, и вели там, в зоне отчуждения, какую-то свою жизнь, при этом, в большинстве своем, не покидая саму зону. И только отдельные виды смогли приспособиться к жизни без радиации, и стали мигрировать по разным уголкам. Говорили, что этих «неизвестных» официальной науке животных встречали в разных местах Украины, Белоруссии, Польши и России. Чаще других встречался вид, который в обиходе называют Чупакаброй. Чем в настоящее время занимаются ученые, работавшие раньше в Припяти, форумчане, естественно, не знали. Но мне показалось, что я имею право предположить это с высокой долей вероятности…

Глава 7

Я так зачитался материалами украинского форума, что, несмотря на незнание языка, а, может быть, благодаря этому, потому что чтение требовало повышенной сосредоточенности, забыл про свой обед, про включенную электрическую плиту, и только неприятный запах горелого заставил меня раздраженно встать и сходить на кухню. Но я даже не расстроился тем, что мой суп полностью выкипел – мысли в другой плоскости витали, а подгоревшую кастрюлю я не стал чистить сразу, как делал обычно, только подставил ее под струю воды в раковине, но даже не дождался, когда вода заполнит кастрюлю полностью, закрыл кран, и ушел читать дальше.

Павел Петрович Лаврушкин был от природы человеком корректным, и в этот раз тоже проявил свою известную всем корректность – приехал только тогда, когда я все дочитал, попытался безуспешно найти еще какие-то ссылки на НПО «Химера», а потом просто выключил компьютер и откинулся в раздумье на спинку кресла. И встал только после второго звонка в дверь. Дверной «глазок» показал мне, кто приехал.

– Заходи, Павел Петрович, – распахнул я дверь и закрыл ее сразу же, как только капитан переступил порог, поскольку на лестнице слышались шаги нескольких поднимающихся человек и их приглушенный разговор. Я снова посмотрел в дверной «глазок» и убедился, что не ошибся в определении поднимающихся по лестнице. Шел сосед с четвертого этажа с друзьями. Разбитная и обычно подвыпившая компания молодых людей из поколения никого не уважающих типов. В первую очередь, не уважающих себя, но трепетно относящихся к пивным бутылкам и пачкам сигарет. Я бы ни одного из этой компании не взял служить в свой батальон. Они просто непригодны к службе вообще, не говоря уже о службе в спецназе ГРУ. Потерянное поколение, продукт развала не просто страны, но и государственной, и сугубой частной нравственности. – Раздевайся и получи привет от Владимира Николаевича Чукабарова.

– И где этот привет? – правильно сориентировался Лаврушкин, сразу сообразив, о чем я говорю. Да и трудно не понять, поскольку я уже по телефону его предупредил.

– Ноутбук на столе стоит. Проходи. Не стесняйся.

Повесив на вешалку бушлат с надписью на спине «Кинологическая служба», капитан взял с собой принесенный «дипломат» с инструментами, необходимыми ему в работе, и остановился перед столом, ожидая моего пояснения.

– Чукабаров звонил мне и предупредил относительно

папки «Бомба» в корневой папке «Мои документы». Там заряд в восемьдесят граммов тротила. Сказал, ты знаешь, с какого винта начинать разборку.

– Знаю. Мы вместе с ним эту схему разрабатывали, – кивнул Павел Петрович. – Только там не тротил должен быть, а «состав С» ^[8] . Тротиловую шашку, чтобы ей плоскость придать, пилить надо, а «С» просто так устанавливается. Хотя «состав С» не всегда под рукой бывает. Наверное, кто-то тротилом заменил.

Не сомневаясь долго, капитан Лаврушкин раскрыл свой «дипломат», вытащил инструменты и перевернул ноутбук, чтобы снять заднюю панель. Я мешать не стал, тем более что знал, как не любят саперы, когда у них кто-то за спиной стоит. Я сам, хотя и не сапер, не могу переносить, когда во время работы кто-то держится за моей спиной или, не приведи господи, руку на спинку моего стула кладет. Могу в такой момент рявкнуть на человека, даже на своего старшего командира. Пусть и не рявкнуть, но сказать что-то резкое, например, про привычку бить за спину, когда там кто-то появляется. И все, кто со мной дело имеет, это знают, даже командир бригады и начальник штаба бригады. И на окрик не нарываются. А бригадный психотерапевт, столкнувшись однажды с этим, сказал, что у меня клаустрофобия, вызванная нервным перенапряжением. Порекомендовал чаще бывать среди людей, особенно не связанных со мной по службе, в часы пик совершать бесцельные поездки в городском транспорте, где люди тесно друг к другу прижимаются. Это, по мнению психотерапевта, должно было снять мое напряжение. Это чем-то походило на социализацию собак-минеров, про которую мне Чукабаров рассказывал. Он, чтобы собаки на посторонних людей не реагировали, ходил с ними по магазинам. Я попробовал последовать совету психотерапевта и в первую же поездку в трамвае с трудом сдержал себя, чтобы не выгнать из вагона всех пассажиров. Сдержало меня только то, что откуда-то ехало великое множество старушек, а я с детства привык возраст людей уважать. И потому, сам не любитель чужого присутствия за спиной, не стал стоять и за спиной капитана Лаврушкина и вышел на кухню. Да и техника безопасности при производстве саперных работ требовала того же. За неимением обеда я перекусил парой бутербродов, не спрашивая гостя, сделать бутерброды на его долю или нет. Когда человек работает со взрывным устройством, ему лучше под руку никакие вопросы не задавать. Простой отведенный в раздумье в сторону взгляд может привести к плачевному результату, и такие случаи не редки. Захочет, когда работу выполнит, сделаю. Мне недолго.

8

«Состав С» – пластит, мощное бризантное взрывчатое вещество, совмещающее собственно взрывчатое вещество с пластификатором. В качестве взрывчатого вещества в пластитах чаще всего используется гексоген или октоген. Пластификаторы могут быть разными. Термин «состав С» пришел в практику из сленга американских спецслужб.

– Товарищ подполковник! – позвал капитан, когда я второй бутерброд дожевывал. – Готово. Можете ту самую папку открывать смело. Но она, скорее всего, пустая.

Я запил бутерброды чаем и вернулся в большую комнату. Капитан встал.

– Бутерброды будешь?

– Спасибо. Недавно пообедал. Вы позвонили, как раз когда я из-за стола встал.

– Хорошо. Тогда еще одно дело…

Я взял со стола перевернутые изображением вниз фотографии. Протянул Лаврушкину.

– Чьи следы? – поинтересовался. – Сможешь определить?

Ему сразу попалась та фотография, где рядом со следом была положена линейка с сантиметровыми делениями. Павел Петрович долго вертел снимок перед собой, прикинул размер следа, разведя большой и указательный пальцы. Потом и другие снимки посмотрел.

– Точно могу одно сказать, это не собака. Во-первых, когда собака идет, она заднюю лапу ставит примерно там же, где ставила переднюю. Плюс-минус несколько сантиметров вперед или назад. Иногда след в след попадает. Это обуславливается пропорциями тела большинства собак. При беге рысью ситуация схожая, и только при галопе несколько иная ситуация. Здесь следы только одних конечностей, судя по вдавливанию в снег, только задних, толчковых. Передние или не сфотографировали, или их вообще не было. Но давайте вспомним, кто у нас ходит на задних конечностях?

– Человек, – категорично заявил я.

– Вы хотите сказать, что это следы какой-то особой маскирующей обуви? – Лаврушкин на пару секунд задумался. – Я сомневаюсь в таком варианте. Тогда было бы проще делать обувь и на ноги, и на руки и оставлять след, похожий на какого-то зверя. След на фотографии достаточно глубокий. Значит, на подошве обуви должна быть высокая печатающая след матрица. Но попробуйте устоять на таких «ходулях», и ни разу не коснуться земли ни носком, ни каблуком. Обязательно было бы что-то рядом с самим следом. Здесь же ничего не видно.

– Кенгуру, – с ходу предложил я новый вариант.

Павел Петрович активно закивал.

– Ближе к вероятному. И, может быть, попадание в точку. Я тоже сразу это предположил. Во-первых, следы парные. Кенгуру при передвижении отталкивается сразу обеими задними конечностями. Здесь нечто похожее. Кроме того, насколько я помню из университетского курса биологии, где мы кенгуру только мельком изучали, у большинства из них, кажется, только кроме одного какого-то вида, если меня память не подводит, мускусного кенгуру, на задних конечностях атрофирован большой палец, а какие-то два пальца соединены перепонкой. Какие точно, я сказать не могу. Если, товарищ подполковник, не жалко, я фотографии пересниму на свою трубку и покажу специалисту. Может, ответ будет более точным.

– Буду тебе очень благодарен. В дополнение могу дать клок шерсти этой твари.

– Хорошо бы.

Капитан вытащил трубку. Переснять полицейские фотографии было недолго. После этого Павел Петрович стал собирать свои инструменты.

– Я сейчас сразу насчет следов съезжу, потом позвоню.

– Буду ждать.

Я вытащил из кармана и отдал капитану клок шерсти из автомобильной клетки. Шерсть чуть-чуть успела сваляться и стала казаться более густой, о чем я тут же предупредил Павла Петровича.