Синтез
Шрифт:
— Видите ли, у меня определенные планы, связанные с поездкой на остров. Я бы хотела познакомиться с этим мальчиком — Мареком. А вы, я говорю про Институт, решили, что будет с Мареком дальше?
Зборовский внимательно посмотрел на тетку.
— Нет. Пока что я отправил его на каникулы. А когда он вернется, тогда подумаем.
— А я не могла бы... Вы бы позволили мне взять его на свое попечение?
Зборовский не совсем знал, что ответить. Наконец, он справился с застрявшим у него в горле комком.
— Не знаю. Я не могу решать. Мы думали, может, он сам... Это уже
— Юридические основания имеются! — с триумфом заявила тетка. — Я искала в архиве. По всему, Славек был правнуком брата матери этого мальчика.
— Как ты до этого додумалась? — с изумлением спросил Александр.
— Все очень просто, — объяснила Флора. — У его матери была та же самая фамилия, что у меня и Славека.
Супруги Зборовские посмотрели друг на друга. Тетка Флора со времени замужества носила фамилию Ковальская [10] .
10
Эта фамилия встречается среди поляков так же часто, как среди русских фамилия Иванов.
Часть пятая,
или
Остров и грот
— Здравствуйте, здравствуйте, дорогие!
— Эля, ну и выросла же ты!
— Петрусь, почему ты нас не представляешь? Долг мужчины...
— Извини, дедушка, но я здоровался с бабушкой. Это Марек Торлевский.
— Мы слышали о тебе, Марек, все только самое хорошее. Надеемся, что...
Дедушка вдруг замолчал и начал так внимательно приглядываться к мальчику, что тому стало не по себе.
— Послушай, старик, — сказал дедушка внезапно изменившимся голосом. — Ты знал Артура Зборовского?
— Конечно. Артур Зборовский сейчас... то есть был защитником команды «Ураган».
— Вот видишь, видишь! — вскричал дедушка, обращаясь к бабушке. — Я говорил тебе, что откуда-то знаю его! И только когда я его увидел, меня осенило!
— Вы меня знаете? — обрадовался Марек. — Может, вы знали моего папу?
— Только не хлопнись в обморок, старик, когда услышишь правду. — Дедушка почесал лысину. — Боюсь, что тебя ждет потрясение.
— Я понемногу привыкаю к потрясениям, — ответил Марек. — Мне даже кажется, что я знаю, кто такой Артур Зборовский.
— И ничуть не ошибаешься, старик... Этот стоящий перед тобой покрытый морщинами субъект в возрасте, что ни говори, девяноста четырех годков называется Артуром Зборовским. И прошу тебя только не говорить мне, что я совсем не изменился! Я не выношу дешёвых комплиментов.
— Фантастическая встреча! — согласилась бабушка. — Вы играли в одной команде?
— Нет, он играл в «Молниях», — ответил дедушка. — Противник. Он был отличным вратарем и держал команду в ежовых рукавицах. Если бы не он, все давно бы разбежались. Только нам они проигрывали, и то не всегда.
— Но у вас есть... были переростки! В «Урагане» всегда играли несколько
Дедушка стал серьезным.
— Профессор Казимеж Сумик умер в возрасте восьмидесяти трех лет. Он работал микробиологом в Антарктиде, и врачи не успели вовремя заменить ему сердце. Честно говоря, я не помню, был ли он старше меня. Может, и был. Вроде на год. Теперь ты мог бы ему это простить, правда?
— Я должен привыкнуть ко многим вещам. То, что я вас встретил, меня очень обрадовало. Значит, некоторые мои знакомые еще живы. Может, я встречу ребят из класса, из команды...
— Думаю, несколько человек найдется. Но немного. Ведь тебя показывали по головидению! Поэтому если кто-нибудь припомнит, то сможет видеофонировать в Институт. Поищем вместе, ладно?
— Конечно! Спасибо вам.
— Говори мне, как раньше: Артек.
Бабушка смотрела с возмущением.
— Ты ведешь себя так, будто впал в детство. Мареку трудно обращаться на «ты» к человеку в твоем возрасте!
— Приятелю по спортплощадке он будет говорить «вы»?!!
— Во всяком случае, меня, Марек, ты можешь называть «бабушкой».
— А в какую школу вы... бабушка, ходили?
— Я жила в Торуни. Школа номер пять.
— Тогда я не знаю. Но в Торуни я был. Коперник, пряники...
— ...и космодром, — добавила бабушка. — Сейчас именно с этим ассоциируется Торунь. Ну и, конечно, там еще кривая башня.
До самого горизонта на море пенились белоснежные волны. Солнце стояло прямо над головой. И если бы не металлические трубы побережья, можно было бы действительно предположить, что этот остров — естественная часть какого-то южного архипелага. Среди изумрудной, салатной, желтоватой, голубоватой, красноватой — одним словом, разнообразной зелени белел построенный на пологом склоне дом с более чем десятью террасами, бесконечным количеством лесенок, маленьких колонн и аркад.
Только теперь Марек осознал, что до сих пор он передвигался, в основном, с помощью лифтов или транспортного конвейера. У подножья склона находились два наполненных водой бассейна. В них можно было попасть, съехав со специальных горок, начинавшихся на самом верху, прямо от оконных проемов. А фонтаны были устроены так замысловато, что при смене освещения их радужные каскады превращались в ширмы, зонты и коридоры. Кое-где, казалось бы случайно, вырастали разнообразные цветы и фруктовые деревья. На одной из таких грядок два робота заканчивали как раз сбор черешни, на другой — автомат сажал кусты дикой розы.
С шумом и гамом вся компания взбиралась наверх. Поскольку бабушка немного устала, она опередила гостей и поехала смешным оранжевым вагончиком-жучком, который карабкался ввысь по зубчатой рейке.
— Мы не единственные гости на этом острове? — спросил Марек.
— Конечно, нет. Мы с бабушкой держим здесь пансион для артистов. Ведь жизнь в открытом море была бы невыносима, если бы нас не навещали разные гости. Сейчас, например, здесь живут: известный художник, наш старый друг Август Тоникер, поэт Фунг, четверо знаменитых циркачей — группа «Сальто» и актриса Глория Лэмб.