Синтия
Шрифт:
— Когда работаешь в страховой компании, делаешься большим эрудитом, — отвечал я, — но я пришел сюда не рассуждать о китайских лошадках, миссис Брендон. Если эта ваша лошадка застрахована на десятку, наша компания без разговоров оплатит вашу потерю и не станет присылать человека, чтобы выяснить, что к чему. Если вам угодно, я постараюсь не забыть написать бумагу о том, что вышеуказанный предмет старины раскололся пополам. Мне даже не потребуется отмечать, что статуэтка поддельная, потому что, учитывая общую сумму страховки Брендона,
— Вы хотите сказать, что Э. К. Брендон — сущая находка для страховой фирмы?
— Вне всякого сомнения, миссис Брендон.
— Раскройте тайну, сколько он стоит? Я никому не скажу.
— Тут можно только гадать, миссис Брендон, но похоже, денег у него больше, чем в Форт-Ноксе. Разве вам это неизвестно?
— Мне? День ото дня я знаю Э. К. все меньше и меньше.
— Так что, мне сообщить о лошадке?
— Десять тысяч! Господи, ну зачем они мне? Пропить их что ли? К тому же, мне никогда до них не добраться. Если Э. К. узнает, что я прикарманила его десятку, он растерзает меня в клочья. Он спит и видит во сне деньги так, как проститутке снятся дни ее девственности. Нет, тут уж ничего не попишешь. Перед вами увядший цветок лаванды сорока двух лет от роду. А, черт, мне на самом деле сорок семь. Что ж, я добилась своего. Вышла замуж за богача! Ну а вы, стало быть, явились сюда из-за девицы, больше ведь не из-за чего.
— Я думал, вы сами поднимете тему.
— Какую тему?
— Тему Синтии.
— Синтии? А что с ней, спаси се Господь?
— Говорят, она ушла из дома.
Миссис Брендон подошла ко мне и легонько поцеловала в щеку. Если не считать алкогольных паров, это было даже приятно. Впрочем, в вопросе женщин меня нельзя считать объективным. Они мне нравятся все — независимо от роста, возраста и комплекции.
— Господь с вами, старина, — сказала она, — сами посудите, разве вы не ушли бы, если бы были дочерью Э. К.?
— Мне непросто вообразить себя дочерью мистера Брендона, миссис Брендон, — сказал я, — но, возможно, я и впрямь так поступил бы.
— Зовите меня Алисой. Мы ведь по сути дела собутыльники, и я начинаю кое-что видеть через прелестную пьяную дымку. Э. К. вызвал вас, считая, что его дочку похитили. Ему все время мерещится похищение. Но причем тут страховая компания?
— Он застраховал дочь от киднеппинга, — пояснил я.
— Не может этого быть!
— Тем не менее это так. Кроме того, он неплохо застраховал жизнь девушки.
— Да? И кому выплачивается сумма?
— Ему. Он владеет полисами.
— Знаете, — задумчиво проговорила она, — оказывается, он еще больший мерзавец, чем я предполагала.
— Не знаю, не знаю. Но деньги он любит.
— А кто их не любит? Но вы считаете, старина, что Синтию умыкнули?
— А вы другого мнения?
— Да. Синтия объелась папашей и решила уйти. Ей бы следовало сделать это давным-давно. Но у нее, видите ли, принципы. Я бы
— Вам нравится Синтия?
— У нас общий враг.
— А где он?
— Кто?
— Общий враг.
— У себя в офисе. Потом, если окажется в настроении, он вернется сюда, посмотрит на меня с презрением, и начнется еще один прелестный вечерок.
Пока она говорила, дверь открылась, и на пороге оказался сам, глядя на нас с нескрываемым презрением. Для своих лет он выглядел неплохо. Он был в форме. У него был квадратный подбородок, жесткий взгляд. Если бы он красил свои седые волосы, то стал бы очень похож на Рональда Рейгана. У него были бледно-голубые глаза, которые он вперил в меня, пытаясь понять, кто я такой и что здесь делаю. Я назвал свое имя, которое, как обычно, не произвело никакого впечатления, и сообщил, что работаю в страховой компании, которая ведет его дела.
— В таком случае вам надо иметь дело со мной, а не с моей женой, — ровным голосом сообщил он.
— Последний из джентльменов, — обронила Алиса. — Ну что ж, идите, старина, и заходите, когда мы потеряем бриллиантовое кольцо или нефтяную скважину.
— Достаточно, Алиса, — перебил ее муж.
Она замолчала. Лед в его голосе был сигналом, который она сочла за благо принять к сведению. Я понял, что в трезвом состоянии она сильно побаивалась мужа.
Мы вошли в его кабинет, все стены которого от пола до потолка были уставлены книгами в кожаных переплетах, которые, судя по всему, никто не читал. В полках были сделаны отверстия для портретной галереи предков. Брендон жестом предложил мне садиться. Затем осчастливил меня следующей репликой:
— В компании мне сказали, что выделили для этого дела лучшего сотрудника. Вы не производите такого впечатления. Как вы сказали, вас зовут?
— Харви Крим, — сладким голосом подсказал я.
— Ну и что же вы собираетесь делать?
— В каком смысле?
— Как собираетесь искать мою дочь?
— Мне сказали, что вы уверены в похищении. Почему?
— Ее нет с понедельника. Сейчас четверг.
— Почему вы думаете, что ее похитили. Она не могла просто уйти из дома?
— Она уже однажды пыталась так поступить. Тогда я ей сказал, что если подобное случится еще раз и я в течение двадцати четырех часов не получу сведений о ее местопребывании, я оставлю ее без гроша.
— Ясно. Она дочь вашей бывшей жены?
— Да, но это не имеет никакого значения.
— Но если имел место киднеппинг, тогда должно было бы появиться письмо с требованием денег — как это обычно бывает в таких случаях.
— Они выжидают. — Но…
— Черт побери, Крим. Вам говорят, ее похитили. Вы понимаете, что означает для меня необходимость выплатить три-четыре миллиона наличными?
— Но вы же застрахованы.
— Не валяйте дурака, Крим. Это будет слишком крупная операция…