Синто. Героев нет. Тетралогия
Шрифт:
Вот так с Грюндом всегда, - то смех, то слезы, то фарс, то трагедия.
– Прости, Грюнд.
– Да ладно, - и он пошел к двери. Я соскочила с кровати, на ходу заворачиваясь в простыню.
– Грюнд, - я успела схватить его за руку, - Ну прости меня, я ж не знала.
Он обернулся и обнял, совершенно по-братски.
– ВикСин, ты себе не представляешь, как я хочу этого ребенка, - зашептал он, - и как временами ненавижу. Будет такой же уродец, как и я.
– А почему не в репликаторе?
– вырвалось у меня.
– Первый запретил. Братиков и сестричек моих, - сколько угодно. А такую дурную кровь, как у меня, плодить нельзя.
Что тут скажешь, и Грюнда понять можно, и его отца...
– Ты хоть знаешь, что Первый мне не отец?
Я в ужасе уставилась на него.
– ВикСин, ну что же ты?... Не знать такую сплетню. Он мой дядя, моя мама Грюндер. Род Чешир угасал и его последним трепыханием был я - 'договорной ребенок'. Никто не думал, что я окажусь идеальным некстом и сам сделаю карьеру.
– Грюнд, у меня голова кругом...
– У меня тоже, - грустно сказал он, - Ладно, спи, завтра с утра пораньше летим к Мышкину-Ферроу, - и он, чмокнув меня в макушку, вышел.
Да, у всех в шкафу скелеты, у Грюнда их особенно много. Эта мысль приходит мне в голову не первый раз и не второй, альбинос не устает преподносить сюрпризы.
Я отправила голосовое сообщение Снежинке с извинениями, она перезвонила и мы с ней поболтали, как в старые добрые времена.
Утром мы позавтракали в гостинице, как ни в чем не бывало, будто разговор о ребенке и Искре мне приснился. Пока мы расправлялись с тыквенной кашей, альбинос успел довести меня до белого каления расспросами о Даниэле, я сдалась и все выложила. Грюнд тут же присмирел.
– Я знаком с некст Гата, - заметил он.
– Да, я тоже смотрела ее эгофайл, - ответила я.
Грюнд расстроено покачал головой
– Что?
– Прости, что говорю тебе это, но в жизни она еще интереснее.
Я вздохнула
– Не сомневаюсь что она скопище всех мыслимых и немыслимых достоинств. Что же, за Даниэля можно только порадоваться, раз он смог ее заинтересовать.
– Да нет. Не стоит за него радоваться. Она очень умна и очень амбициозна. Ничего серьезного между ними быть не может.
– Угу, значит, будем радоваться за меня.
– Ты, - Грюнд посмотрел мне в глаза, - простишь его?
Я скривилась, ну что за человек,
– Грюнд, я поклялась сделать для него все и больше, поклялась первая. Как ты думаешь, я прощу его?
– Не играй. Одно дело простить на словах и по обязанности, а другое - простить на деле.
– Грюнд, я приму любое его решение и буду рада, если он сможет вернуться ко мне и вернуть все, как было. Но я смогу его отпустить, если он захочет уйти. Насильно мил не будешь, слышал такое?
– И мстить не будешь?
– Буду. Буду страшно, изощренно мстить, - заверила я.
Грюнд напряженно всматривался в меня, но заметив смешинки в глазах, расслабился. Потом сам хитро прищурился
– Тот с Дезерт или донжан?
– Грюнд, ну какой же ты все-таки страшный человек! Никогда за тебя замуж не выйду, и не мечтай.
Мы посмеялись, а после Грюнд опять резко сменил настроение, став серьезным, и заговорил о деле.
– Знаю, что играю не по правилам, но что бы ты делала на моем месте? Если бы ты была Грюндером?
– Я могу тебе ответить, что если бы я была Грюндером, то получила бы другое воспитание и мыслила б совершенно иначе, чем мыслю сейчас.
Грюнд скривился, признавая мое право 'отбрить' его.
– Но я так не скажу.
– И?
– Я бы спихнула проблему на Шур, пусть попытаются приструнить вассала, заручиться уверенностью, что он больше никого не убьет.
– М-да... Но ты понимаешь, что если он все же сорвется, то виноваты будем мы, Грюндеры.
– Почему? Кто добудет доказательства вины?
– Да ты же и будешь свидетельствовать, если припрут...
– Свидетельствовать... Мои мысли - это лишь мои мысли, доказательств-то никаких нет. Если бы была хоть малейшая зацепка, шерифы бы ее не упустили. Ты же знаешь, они опросили всех.
– Сбоящие врата. Одна надежда на то, что, пообщавшись с этим Мышкиным, я смогу принять решение.
– Я очень удивлюсь, если вам удастся пообщаться.
– А вот тут ты, кошечка моя, постарайся сделать так, что б мы с ним все-таки поговорили.
– Грюнд, не сходи с ума, Мышкин и со мной-то практически не разговаривал. На него никто не может повлиять.
– Ладно. Там разберемся.
Мы прилетели как раз вовремя, перехватив Мышкина, собиравшегося в поля. Я представила мужчин друг другу, и Грюнд демонстративно снял свою 'душу' и отдал мне. Конечно же, он мог иметь на себе 'жучок' и не один, но пусть в разговоре докажет своему собеседнику, что не 'пишет' его.