Синяя кровь
Шрифт:
— Мне нужна поляна. Срочно.
Эльф повернулся ко мне, но ничего не сказал. Интересно было бы узнать его мысли, ибо поляна оказалась точнехонько впереди, загороженная от взора рядком березок.
Выйдя на поляну, я сняла сапоги, сунула их в сумку (не удержавшись от искушения, прошлась босиком) и велела скромно стоящему поодаль эльфу:
— Отвернись!
Эман беспрекословно повиновался. Я сняла брюки, в спешке содрала через голову рубаху, бросила вещи вслед за сапогами, после чего распрямилась, расправила плечи и постаралась расслабиться. Это у меня не получалось никоим образом — я через каждые пять секунд ловила себя на мысли, что пристально
— Кха! — глаза непроизвольно открылись. Было ощущение, что легкие вытолкнули наружу весь воздух. Может, так оно и было?
— Их-х-х…, - тоненькая струя обжигающе холодного воздуха проходит в грудную клетку, воздух вокруг плавится, колебля силуэты деревьев. Внутри разгорается пожар — не обжигающий, но растапливающий нутро. Чувствую, как жилы натянуло, словно тетиву на эльфийском луке, как стягивает кожу… А вокруг заплясало пламя, уже настоящее.
Я нашла в себе силы оглянуться и встретилась взглядом с эльфом. Не знаю, было ли видно меня в этом пожарище — по идее Эман должен лицезреть лишь сплошной сгусток огня.
Стою на поляне. Оглушительная тишина в ушах. Хотя нет. На расстоянии пятидесяти локтей, справа, шуршит в траве лесная крыса, а слева, на вершине дерева, вспорхнула малиновка.
— Ну-с… Бери мою с-сумку-с-с.
— Зачем? — почти беззвучно прошептали губы эльфа.
— Как это с-зачем?! — возмутилась я и дохнула из ноздрей горячим воздухом. — Ты думаеш-ш-шь, я буду ц-селую неделю плес-с-стись по этим дебрям?! Я ш-что, беглая каторжниц-са? Я с-с-сапоги с-совс-с-сем недавно купила-с, между прочим-с! Бери мою с-сумку и с-садись на с-с-спину!..
— Не кипятись, — прервал меня эльф и задрал голову, чтобы посмотреть в глаза. Ах ты, гад, ещё и улыбаешься?
Эман нагнулся, подхватил сумку за ремень и подошёл ко мне. Я прищурила глаза и присела, коснувшись пузом травы. В два мгновения эльф оказался на моей спине.
— Легкий, как перышко-с, — съязвила я. — С-смотри, не слети!
— Смотри, не потеряй!
У меня не нашлось, что ответить на ответную шпильку. Вместо этого я взмахнула крыльями…
— В небо-о-о! — я с наслаждением потянулась вверх, к белым облакам, оставляя реальность где-то внизу, на полянке. Колени Эмана, сжавшие мои бока, тоже, казалось, были в другом мире. Какое всё-таки наслажденье снова летать в небе! Переплетаться с музыкой ветра, который, в свою очередь, поёт с лучами желтого солнца…
— Такими темпами, — глухо прозвучал позади крик эльфа, — мы будем в Великолесье [6] дня через три или четыре…
— Через два! — счастливо рыкнула я и рухнула вниз. Эман затих, отчего у меня создалось впечатление, что он слетел… ненароком. С его худощавой статью (фи, никакого мяса!) это вполне могло быть.
— …И всё-таки через три, — вздохнула я, глядя на трепещущие во мраке языки пламени. Эльф, сидя на траве, бросил на меня взор и стал нашаривать рукой набранный хворост. Его лицо было прекрасно видно, так как он наконец-то снял капюшон, а веселый мирный огонь играл светом на его тонких чертах…
6
Вообще-то, эльфы предпочитают называть свою страну
— Почему ты улабеш-шьс-ся? — прищурилась я, не поднимая головы с лап. Эман, по-прежнему открыто ухмыляясь, подложил сухую ветку в огонь, и тот с радостью накинулся на угощение. Эльф посидел, в упор глядя на меня, а затем сказал:
— Что ты так на меня смотришь?
— Хочу ус-с-знать, почему-с ты улыбаеш-шьс-ся, — пояснила я и широко зевнула.
— Я не про это, — тряхнул он головой (пара прядок упала на лоб), — впрочем, не забивай себе голову…
Я нахмурилась. Ну-ка, ну-ка… Кажется, я не врезаюсь в поток информации…
— Тебе-с не нравитс-с-ся мой вс-с-згляд?
— Всё нормально, — пробубнил эльф, устраиваясь поудобнее на покрытой холодной росой траве спиной ко мне. — Хороших снов.
Я скептически фыркнула.
— Инцея! — не выдержал Эман, наградив меня укоризненным возгласом. Я виновато плюнула огнем на потухшие поленья и, кажется, перестаралась. Эльф вскочил, взял мою сумку и лег подальше от языков пламени, которые теперь светились и искрили с тихими щелчками. Поглядев на эльфа, укрывающего себя темно-зеленым плащом и устраивающего свою голову на моей дорожной сумке, я пожалела о чём-то несбыточном. В такие минуты, часы и ночи я грущу, сама не зная о чем. Почему-то теплый ветер, дующий тебе в лицо (ладно, в морду), кажется тебе совсем другим, не тем ветром, что был днем. Он как будто разговаривает только с тобой. И этот тихий и молчаливый мир зависает над тобой куполом цвета индиго, мерцая маленькими небесными каплями. Есть только ты и это вокруг тебя.
Мы с эльфом расположились на небольшой проплешине в лесу — нам так и не удалось добраться до Великого Леса в два дня. Но Эман сказал, что осталось совсем чуть-чуть, и, если мы (точнее я) будем лететь ещё стремительнее, то, возможно, будем там уже к закату. Сейчас нам приходилось лишь мечтать об окончании пути и ночевать на холодной земле. Мне-то, в принципе, всё равно, я и в снегу однажды ночевала, но вот нежный лесной эльф наверняка озябнет к утру. Он только что так усердно укутывался в свой плащик, что я уж собралась предложить разжечь второй костер. Но он уже затих, а интересоваться, спит ли он, как-то неловко.
Я прикрыла глаза, оставив узкие щели, чтобы наблюдать за костром. Если кто спросит меня, какой мой любимый цвет, то я отвечу, что красный с золотом — простите за нескромность, под цвет моей великолепной шкуры.
…Молоденькая девушка (лет семнадцать на вид) в глубокой задумчивости плетется за Наставником-магом, вороша кипу свитков и ища в них нужное заклинание. Вдруг её руки сталкиваются с препятствием, а за ними — и всё тело. Свитки с громким трещащим шелестом разлетаются в разные стороны.
— Ох! — вскрикивает она и делает выпад в сторону за последним листком, ловя его в полете. Легкий манящий пас рукой, тихий шепот зазубренного до рефлекса заклинания — свитки снова в ладонях. Но это уже ничего не значит. И валялись бы они на пыльной улице стоящего на распутье нескольких дорог селенья — это тоже ничего не значило бы. И вообще, что такое земная суматоха, когда перед тобой то, что ты так давно искала и наконец нашла? Пусть Наставник идет в таверну, где они остановились. Пусть светит жаркое летнее солнце. Пусть ты стоишь с самым наиглупейшим видом посреди селянской улицы. Пусть всё это будет, как и эти большие карие глаза… Бездонные… Завораживающие… Манящие…