Синяя кровь
Шрифт:
— Вэльфен, ты откровенный параноик, и, по-моему, мозги твою голову покинули, когда ты впервые допустил ошибку на дуэли и получил по башке! Конечно, Вэльфен, разумеется, ВСЕ плетут заговоры на стороне и ВСЁ делают не так! Конечно, тебе НАРОЧНО всучили ту кружку с вином, чтобы ты приэльфно опозорился! Знаешь, что я тебе скажу?!
— Нет, и знать не хочу! — рыкнул Вэльфен. — Из-за пары промахов все глаза выковырял, подлец! Это когда было, ты хоть помнишь?
Я долго крепилась…. Но тут не выдержала и огласила пещеру хриплым истерическим хохотом. Вышло весьма эффектно — собеседники оценили, если судить по вытаращенным на меня глазам. Видимо, ни тот, ни другой не ожидали от меня
— Ребятки, — подхихикивая, проговорила я, — от вашего спора начинает попахивать плесенью!
Ребятки безмолвно таращились. Первым очнулся Вэльфен:
— Ну вот, а ты говорил, что она дохлая!
— Знаешь, друг, я тебе буду премного благодарен, если ты… ЗАТКНЕШЬСЯ!!! — взбеленился Алайн. — Дай тварь сюда, раз она вменяема!
Я перекочевала с одной руки на другую подобно эстафетной палочке. Радости это мне не добавило. Когда твои ножки безвольно покачиваются в полтора локтя от земли, а впереди — не предвещающее ничего хорошего будущее, то невольно соглашаешься с пословицей "Хорошая мысля приходит опосля". Моя мысля заключалась в следующем: уж лучше бы я висела, не подавая никаких видимых признаков жизни — может быть, они бы поверили и выбросили меня на местную помойку, а я быстренько б под шумок ускользнула. Но не так сложилось, как блажилось.
В коридоре, куда ступил несущий меня Алайн, было темно хоть глаз выколи. Я молчала, уносимая за шкирку всё дальше и дальше во тьму. Беловолосый и белоглазый Алайн тоже не заговаривал со столь безвременно ожившей. Через некоторое время в конце неровного тоннеля (все шишки на поворотах доставались, естественно, мне) забрезжил свет. Алайн прибавил скорости.
Коридор привёл нас в ещё одну пещеру, но гораздо более внушительных размеров, чем предыдущая. И свет здесь исходил не от слабо фосфоресцирующих кристаллов…. По крайней мере, не только от них: по стенам в специальных держателях потрескивали факелы, а в центре с потолка… о, ужас!.. свешивалась огромная свечная люстра на длинной цепи. Кроме того, пещера не была пуста.
— Где ты добыл это потрепанное очарование, Алайн? — полный нескрываемой иронии мужской голос заполнил собой пещеру. Ему вторили смешки из разных углов пещеры. В ответ на едкий вопрос на мой ум пришла ассоциация с не так давно упомянутой помойкой.
— Это одна из крылатых тварей, Элланол, — ответил недовольно Алайн, — сам знаешь, откуда она взялась.
— Разумеется, — обладатель насмешливого голоса приближался к нам небрежно элегантной походкой. Он остановился в двух локтях от меня и расплылся в широченной (куда уж шире!) улыбке.
— Здравствуй, солнышко! — нагло просюсюкал он мне в лицо и убрал за уши свои длинные белые пряди на висках. Я чуть не задохнулась — у него были уши с острыми концами, как у эльфа!
Наглец ещё немного полюбовался моим пораженным выражением лица, а потом милостиво сделал презрительный взмах ладонью:
— Отнеси её к тому задохлику, и одной безжизненной тушей станет больше!
— Эман! — прохрипела я. В ушах забили глухие барабаны.
Элланол премерзко, издевательски ухмыльнулся и, отвернувшись, пошёл обратно. Алайн встряхнул мной, как торговец — связкой собольих шкурок, закинул под всеобщий одобрительный смех на плечо и направился к другому темному коридору. Я тоскливым взором провожала удаляющиеся фигуры странных темнокожих мужчин с острыми ушами. На моё сознание надвигалось нечто глобальное, но несущее вялую и безжизненную апатию.
Пройдя длинный и петляющий коридор, мы вышли в удивительное по своей сути место — в сеть высоких пещер. Сколько позволяло рассмотреть зрение, вокруг повсюду была вода,
Алайн без особых церемоний перекинул меня с плеча в руку, одновременно одной ногой придвигая к себе за нос двухместную лодчонку, куда я вскоре и рухнула. Наверное, мне всё-таки показалось, но ребра как-то подозрительно хрустнули.
Алайн уселся в лодку и безмолвно заработал веслами, не соизволив даже убедиться, что я по-прежнему есть безвольная тряпка и не собираюсь сзади на него наброситься. Вокруг меня мерцала в полумраке тихая вода, клубился низкий туман, надо мной проплывали красивые изогнутые мосты, обвешанные маленькими фонариками, исчезали позади домики на сваях с тепло светящимися оконцами, в которых то и дело мелькали ушастые тени и показывались любопытные лица — а в душе была пустота. Похоже, что я попала в скрытый от посторонних глаз город непонятных существ. А ещё похоже, что дела мои паршивы.
Через некоторое время мы подплыли к темному каменному тоннелю. Вода уносилась туда и гулко шумела из глубин. Алайн безмолвно погреб в чёрный проход. Поскольку я лежала на спине, то на моё обозрение представилась огромная решётка с острыми зубьями, на которой висел, живописно трепыхаясь от сквозняка, дырявый обрывок какой-то тряпки. Столь безобидный предмет почему-то вызвал столько эмоций…. А уж фантазия как разыгралась….
Нос лодки мягко уткнулся в закрытый причал, устроенный в небольшой пещере. Насыпь из мелких камешков жалобно заскрипела под ногами у моего телохранителя, и лодка порывисто дернулась, надежнее устраиваясь носом на берегу. Надо мной промелькнула нехилого сложения рука, чтобы потом я с задушенным хрипом повисла в воздухе.
— Знакомься, дорогуша, — угрожающе ласково проговорил Алайн, — тюрьма!
Как я «рада» знакомству — в словах не сказать! Только междометия и восклицательные знаки…
Повиснув на руке у темнокожего Алайна и угасающими силами пытаясь немного ослабить хватку, я с легкими покачиваниями поплыла к массивной двери, обитой вдоль и поперек железом, кокетливо украшенным шипами-наклепками. Алайн, держа полуживую меня в одной руке, другой поколотил дверным молотком. Гул, наверное, было слышно по всем пещерам…
Узенькое зарешеченное окошечко вверху двери быстро отворилось, и оттуда на нас неэмоционально уставилась пара жутких белых глаз. Что ж, я начинаю привыкать к такой необычной особенности внешности местных жителей…
— Принёс пленницу! — Алайн без лишних слов предъявил глазам меня.
Мда. Осознание того, что не кусок свежего мяса, оптимизма — вот незадача! — не прибавляло.
За дверью гулко разнесся грохот откидываемых цепей, отодвигаемых задвижек и открываемых замков.
Мощно.
Снова я исполнила роль эстафетной палочки, на этот раз перейдя в объятья к донельзя угрюмому стражнику, облаченному в кольчугу с железными пластинами на груди и на бедрах. Ранее такая привлекательная, мысль как-нибудь извернуться и пнуть тюремщика по одному известному месту слезливо шмыгнула, горестно вздохнула и сгинула в небытие.
За мной с беспрекословным и убивающим всякие надежды грохотом захлопнулась дверь. Через некоторое время я кубарем влетела в сырую камеру, где было темно, хоть глаз выколи. За мной вторично захлопнулась дверь — на сей раз решетчатая, чьи толстые прутья не оставляли сомнений, что даже с помощью самого могучего жарового заклинания их так просто не расплавить. Но после такой встряски, в результате которой у меня стало подозрительно саднить спину, локти и плечо, я сомневалась, что у меня будут даже какие-то силы на волшебство. Пока я по инерции подметала пол камеры, у меня, кажется, выдралась ещё пара клочков волос.