Синяя Птица. (Трилогия)
Шрифт:
– Нет, конечно. – Вилька пожала плечами. – Просто он так начал тебя расписывать… Получалось, что ты вроде как идеальная мечта любого айранита: и умна, и прекрасна, и образованна, и с кротким, как у ангела, характером…
– Что-о-о?! – Я поперхнулась нервным смешком.
Это я-то кроткая?! Ну-у, вот уж Азраэл загнул! Зачем, спрашивается? Правда, мне так даже лучше – всегда будет шанс доказать «кротость» моего характера, от особо буйных проявлений которого даже Данте шарахался.
– Вот и мне смешно стало. – Вилька широко улыбнулась. – Это еще что – эта верховная жрица, как ее там…
–
– Именно! – Вилька прищелкнула пальцами и села на кровати, пристально разглядывая мое крылатое обличье. – Так вот, она во всеуслышание заявила, что ты, как Синяя Птица, получаешь в дар от Храма доспехи воительницы Таль, которые хранились в одном из тайников где-то с тысячу лет. Представь, если на тебя доспехи напялить!
Да уж… Доспехи – это отдельная тема в моей биографии. Как-то раз Вилья, уже познавшая на себе, что значит таскать кольчугу со всеми прилагающимися «прелестями» в виде кованых наручей, поножей и особых пластин, крепившихся на груди, решила дать и мне прочувствовать нелегкую долю росских витязей. В итоге обычное надевание кольчуги превратилось в кошмар для меня и в цирк для всех остальных. А все потому, что стальная рубашка весила как минимум треть пуда! И это с учетом моего далеко не мощного телосложения! Когда Вилька с помощью одного из наших общих друзей из княжеской дружины все-таки натянула на меня кольчугу, то выяснилось, что я не только двигаться, но даже встать в ней толком не могу! Меня поднимали на ноги в четыре руки, а когда подняли, то я неосторожно наклонилась вперед, и кольчужка с шелестящим звоном подло провисла. Равновесие я, конечно, удержать не сумела, поэтому грохнулась на четвереньки, едва не ударившись лицом о землю.
Аплодисменты пополам со здоровым хохотом были мне наградой за проявленное мужество – я все-таки умудрилась самостоятельно встать на ноги, после чего не терпящим возражений тоном потребовала снять с меня «сие пыточное устройство». И в будущем на все доспехи, кроме кожаных курток с заклепками, смотрела с выражением высочайшего неприятия.
И вот теперь мне хотят подарить раритетные доспехи…
Интересно, как они за такое количество лет в пыль не превратились-то? Хотя, может, храмовое хранилище зачаровано по методу моей сумки – таким образом, что там ни одна вещь не портится, потому что заклинание защищает ее от воздействия времени. Но в любом случае кованые доспехи аватаров – а ведь именно такие были на изображенной на картинах Таль – это тебе не кольчужка. В них я точно пошевелиться не смогу, а если мне их еще и вручат при большом скоплении народа, то надо мной будет хохотать весь Андарион…
Прямо как Вилька только что.
– Какой кошмар! – подвела итог я, запихнув-таки все вещи обратно в сумку и озадаченно усаживаясь на пол. – Хэл, а Хэл, пока меня тут не замучили окончательно, скажи: зачем ты просила, чтобы мы приехали? Данте говорил, что у тебя какие-то проблемы с поисками короля…
– Проблемы – это не то слово. – Хэлириан печально опустила темноволосую голову, сразу став какой-то миниатюрной и беспомощной. Только сейчас, приглядевшись, я увидела, что айранит похудела, черты ее лица заострились, а под глазами залегли тени. – Найти короля сложно, а всякий раз, когда я
– Извини, а нельзя, чтобы поисками занялся кто-то еще кроме тебя? – подала с кровати голос Вилья.
Она серьезно смотрела на Хэл, и в ее глазах я видела твердую решимость. Честно говоря, я была с ней солидарна. В конце концов, я тоже не могу спокойно наблюдать, как Хэлириан буквально тает на глазах, отдавая свои силы на благо Андариона. Неужели мы ей не поможем?!
– Нельзя. Вилья, понимаешь, если кто-то из айранитов, кроме меня или истинного короля, коснется Небесного Хрусталя, то талисман обожжет его своей силой. Вначале легко, едва ощутимо, но через полминуты он уже раскалиться так, что его невозможно будет удержать, если только не сжечь себе руки до костей.
Хэл поднялась и направилась к двери. Уже стоя на пороге, она обернулась, и в ее светло-зеленых глазах отразилось некоторое замешательство. Впрочем, оно быстро сменилось банальной усталостью, и Хэлириан, мановением крыла открыв дверь, скрылась в коридоре.
Мы с Вильей проводили ее одинаково озадаченными взглядами, после чего в голову мне постучался вполне закономерный вопрос: что делать дальше? Понятно, что плясать под дудку Алартиан, с ее задумкой о возрождении рода, я не буду, но и воевать с новоявленными «женихами» мне не улыбалось. Оставалось только одно: сделать так, чтобы желание у потенциальных супругов вообще не возникло.
А уж в этом мы с Вильей мастера – в свое время не раз приходилось вытаскивать Ревилиэль с подобных мероприятий, причем выдумки наши ни разу еще не повторялись. Так что будем надеяться, что и на этот раз все пройдет как по маслу.
– Виль? – На моем лице заиграла бесовская улыбочка, завидев которую, все мало-мальски знающие меня разумные существа торопились убраться от греха подальше.
– Ев? – Подруга ответила мне точно такой же улыбкой, и мы с чувством женской солидарности и выражением очередной задуманной гадости на лицах торжественно пожали руки.
– Начнем приготовления!
Н-да, похоже, Снежный дворец ожидает невиданное доселе зрелище!
Как мы с Вилькой и предполагали, торжественное мероприятие начиналось на вечерней заре в тронном зале Снежного дворца. Не скажу, что мы угробили целый день на подготовку задуманной гадости, но часа три на все про все потратили. В итоге, когда за час до праздника Мицарель вошла в комнату, где мы с Вильей окопались до лучших времен, она удивленно ахнула, и ворох сине-зеленого шелка, висевший за ней с помощью левитации, едва не спланировал на ковер.
Дело в том, что я беспечно сидела на полу в человеческом облике, в обычной походной одежде ведуньи и в потертых дриадских полусапожках. На возглас Мицарель мы с Вильей одновременно обернулись, прикидывая эффект от нашей идеи. Как и следовало ожидать, он оказался предсказуемым – Мицарель взмахом крыла отправила шелковое платье с прорезями на спине на кровать и, подойдя к нам, посмотрела на меня столь укоризненно, что мне почти стало стыдно.
Но не настолько, чтобы я перекинулась и пошла на праздник в том виде, в каком меня ожидают узреть.