Синяя Птица. (Трилогия)
Шрифт:
Немного смешная, немного трогательная. Столько раз хотелось взять ее за руку, пока кабинет министров несколько снисходительно выслушивал ее очередную идею по улучшению планировки строящихся зданий или по введению новых условий сотрудничества с драконами и гномами, но приходилось сдерживаться. Королева должна уметь справляться со своими подданными самостоятельно, и, если бы у нее было немного больше времени, это у нее, безусловно, получилось бы…
– …со мной не согласен?
Я с усилием оторвал взгляд от обивки малого трона и посмотрел на Аранвейна. Драконий царь покачал головой, немного нервно побарабанив пальцами по столешнице.
–
– А в это время вы решите объявить Еванику мертвой? Справить по ней траур и поскорее забыть о ее существовании?
Не сдержался, не сумел. Возможно, все потому, что я до сих пор не могу в это поверить. Я первым признал в Ветре нового короля, первым сказал «Да здравствует король», первым сказал, что не стоит ждать Еванику под открытым небом…
Но поверить и принятьее смерть я до сих пор не в силах.
– Отдохни, Ведущий Крыла… Поговорим, когда ты проснешься.
Аранвейн сжал ладонь в кулак и раскрыл ее, словно выпуская на свободу невидимую птицу или бабочку. Повеяло теплым весенним ветром, что-то скользнуло по моему лицу, и я ощутил, как веки наливаются свинцовой тяжестью. Я только успел подумать о том, что я действительно слишком устал, и провалился в тяжелый сон, как в омут.
Сон, наполненный десятками, сотнями образов из прошлого. Солнечный свет, проникающий сквозь густой лиственный полог и путающийся в непослушных рыжеватых вихрах невысокой человеческой девушки, скорее девочки. Этот ребенок почти не испугался, когда я впервые появился во дворе ее дома, более того, даже попыталась меня атаковать. Смешно немного, право слово…
Ее волосы постоянно пахли дымом сгоревшей на костре осенней листвы – или просто мне почему-то запомнился именно этот запах? Я помнил ее руки, еще до того, как их изуродовали ожоговые шрамы, помнил чуть захлебывающийся, приглушенный смех, который с каждым годом становился все менее задорным и беспечным. В какой-то момент мне показалось, что она почти разучилась смеяться… и был на удивление счастлив, когда понял, что ошибся.
Я помню нашу первую ночь, ставшую единственной и теперь уже последней, до мелочей. Помню ее смущение, то, как она все время прятала от моего взгляда левую руку, до локтя покрытую теплой, гладкой, поблескивающей в тусклом свете чешуей, а я все ловил губами эти закатные отблески, целовал ее пальцы, пока она не перестала скрываться от меня, пока не доверилась мне до конца…
Воспоминания плавно перетекали одно в другое, и каждое из них словно затягивало все туже стальной обруч, опоясавший душу. Кошмар, от которого нельзя проснуться, потому что магия драконьего царя удерживала меня в омуте сна, потихоньку притупляя боль, сглаживая края воспоминаний и заволакивая их туманной пеленой. В какой-то момент я понял, что уже не могу вспомнить черт лица моей королевы, и, как ни стараюсь, этот образ ускользает от меня, становясь недосягаемым.
Последнее, что врезалось в память и не желало меня покидать, это едва заметная, понимающая и одновременно грустная улыбка на тающем лице Еваники, сотканном из мерцающей небесной синевой силы…
Я
Интересно, это такая злая шутка судьбы или меня нарочно перенесли именно в эту спальню? С некроманта сталось бы, но в благородство драконьего царя я еще верю…
Я лежал на кровати и смотрел в потолок. Любовался потолком. Наслаждался его белизной, совершенством его образа… Тем, что сейчас я не должен никуда идти. Ничего не должен делать. Что можно – сделают за меня. Что нельзя – сделаю я сам. Позже. Сию же секунду я не нужен никому.
Интересно, а она смотрела так в потолок? Или уставала от всей дворцовой шелухи настолько, что засыпала слишком быстро, чтобы смотреть вверх?..
Можно просто лежать… На мягкой постели… Представляя, как она лежала тут, наверняка сжимаясь в маленький клубочек, закрываясь от непривычного для нее дворца. Или свернувшись гусеничкой от холода, как она иногда заворачивалась в одеяло во время осенних ночевок под открытым небом, пока я не подкладывал дров в костер или не ложился рядом, согревая и охраняя ее…
Можно закрыть глаза – и перед ними снова встанет ее лицо… А я так и не сказал. Ничего. И больше не скажу… Некому.
Забавно… Мгновения сейчас убегают медленно и спокойно. Все, что могло, закончилось, все остальное – я и так закончу… А затем… Я наконец-то отдохну. От всего. От долга – я и сейчас отдал больше, чем может дать кто-либо. От себя. От своей вины…
Тихо-тихо… Никто не потревожит моего покоя… Пока я не встану и не выйду отсюда… Пока меня не будет там – посвежевшего, улыбающегося, серьезного… Такого, каким меня знают и помнят. Такого, к какому привыкли те, кто могут видеть мое лицо. И другого меня они больше не увидят.
Тоненькая струйка прохладного ветерка, слетевшего с гор, пошевелила прозрачные занавески у приоткрытого слегка окна. Что с того, что сейчас уже начало зимы и белые башни города скоро станут частью снежного убранства?
Холодно…
Белые башни пронзают густо-синее ледяное небо серебряными иглами шпилей, еле слышно позванивает флюгер на одной из башенок Снежного дворца, а в крылатом городе стоит непривычная тишина. Выпавший за ночь снег закрыл белым покрывалом оплавленные дыры в мостовых, прикрыл вуалью обломки рухнувшей недавно Сторожевой башни… одной из многих. Магия королевы исцелила живых, но уже не могла помочь восстановить город, «зарастить» в восточной его части уродливый котлован, сейчас полузасыпанный обломками просевшего жилого дома, или же восстановить разрушенные во время буйства дикой магии строения.