Синяя ворона Лейнсборо. Значит, любовь. Том второй
Шрифт:
Орсон пошел красными пятнами, рубцы шрамов побагровели, на виске у него судорожно забилась жилка. Было видно, что однокласснику очень хочется сказать в свою защиту хоть что-то, но наученный горьким опытом, он молча глотал одно оскорбление за другим.
– Что сегодня с учителями творится? Если Орсон пожалуется, Сычу ведь крупно влетит, – придвинувшись к Найре, шепнула я. – Подобное поведение для учителя недопустимо, нельзя переходить на личности, это унижение чести и достоинства.
– Такие красивые слова знают только в столичных школах, – скептически фыркнула подруга. – Сыч же частенько любит устраивать подобные
Прозвучало вроде бы убедительно, но я все равно не могла отделаться от ощущения, будто происходит что-то странное. Казалось, преподаватели действительно сговорились и что господин Тирней, что теперь Сыч осыпал Орсона градом хлестких комментариев. Одноклассники наблюдали за устроенным «избиением» с нескрываемым удовольствием, а когда учитель заставил парня вывернуть все карманы в поисках шпаргалки, вовсе принялись хихикать. «Шпаргалкой» в итоге оказался список продуктов, но Сыч и не подумал извиниться, вместо этого отругав еще и за ношения посторонних вещей, не имеющих отношения к занятию.
Пунцовый, встрепанный, потный от волнения и унижения воздушник лишь скрипел зубами. Глаза у него сердито блестели, но внешне он демонстрировал полное смирение, покорно соглашаясь принять все посланные богами кары. Хотя богами ли…
Мне вдруг вспомнилось обещание Кэса позаботиться о том, чтобы у Орсона не нашлось ни единой свободной минуты, в свете которого сегодняшняя уверенность Найры в том, что господин Тирней ее не спросит, представала совсем в другом свете. Учитывая же, что слов на ветер Кэссиэн обычно не бросал… Как лорду Нофролку-младшему, ему определенно ничего не стоило как попросить-подкупить учителей, так и вовсе согласовать этот вопрос с директором.
…да, Норфолк бережет свои игрушки. Но ты знаешь только светлую, добрую сторону его заботы. Хочешь, покажу иную?
Картинка поменялась мгновение. Только я смотрела на Орсона у доски, а теперь он лежал на полу, захлебываясь не то прерывистым кашлем, не то истеричным смехом. Окружающая обстановка тоже изменилась, вместо класса я очутилась в незнакомой комнате, заполненной многочисленными деревянными изделиями и столярными инструментами.
– Я могу тебя убить прямо сейчас – и мне за это ничего не будет.
Холодные, жесткие слова вырвались словно из моего рта, заставив покрыться ледяными мурашками. Еще несколько секунд понадобилось, чтобы осознать – голос принадлежит Кэсу, а я наблюдаю за происходящим его глазами. Подобное казалось не просто безумным, чем-то запредельным. До этого дня я была свято убеждена, что заглядывать в чужую память могут только менталисты, но видимо, для демона не составило труда поделиться со мной воспоминаниями, которые он пережил вместе с Кэсом.
Парень же медленно приблизился к судорожно бьющемуся Орсону и также медленно наступил ему на грудь. Те же менталисты вроде бы видели лишь картинку, играя роль безучастных зрителей, но я окунулась в прошлое с головой и сейчас именно под «моей» ногой трещали ребра. Не покидало ощущение, что усиль «я» нажим еще чуть-чуть сильнее, раздастся хруст и обувь провалится во что-то мягкое и податливое.
– И будем честны, если бы не «моя зазноба», ты был бы уже мертв. Так что будь ей благодарен и верни артефакты.
Голос Кэссиэна
Демон вновь оказался прав. Я думала, что успела узнать абсолютного любого Кэса, но видеть его таким мне еще не приходилось. Собственно, и неудивительно. Нынешнюю грань, делающую его столь похожим на ненавистного отца, парень наверняка тщательно скрывал не только от меня, но и самого себя.
«И чего ты добиваешься? Думаешь, я испугаюсь? Разозлюсь? Прогоню Кэса прочь? Так вынуждена тебя разочаровать, ты сильно просчитался! Кэс пошел на сделку с совестью ради меня, и я никогда не стану осуждать его за это!».
Я говорила совершенно искренне. Кэс с Орсоном продолжали обмениваться ядовитыми уколами, а мое сердце разрывалось от боли за парня, вынужденного переступить нежеланную черту. Даже когда Кэс взмахнул рукой, накидывая на Орсона воздушную удавку и вынуждая царапать горло в попытке вдохнуть хоть немного воздуха, я не отшатнулась, лишь резко, прерывисто вздохнула.
«Ну и что? Я знаю, что выбранный им способ неправильный, но другого не было!».
… Или он просто не захотел их искать?
Совсем тихий шепот заставил кожу покрыться мурашками. Мысленно я сжала кулаки, готовясь дать демону очередной отпор и все-таки прогнать из своей головы, но он лишь бархатисто рассмеялся.
… глупенькая, наивная крошка-Санви. Я не пытаюсь запугать тебя. Зачем? Для меня ваши глупые переживания подобны возне крохотных мышек, слишком мелко и суетно. Но ты моя госпожа, я связан с тобой и потому лишь показываю узнать истинную суть вещей, без личин и масок. Ты ведь любишь правду?
Демон вроде бы действительно не врал, вот только чувствовалась в его правде какая-то гнильца. Неуловимым образом он все же искажал истинные события, перекручивал и выставлял в выгодном ему свете, заставляя меня сомневаться.
– Тогда для чего устроил этот фарс? Ты хотел убить меня, а теперь думаешь, я поверю в игру в доброго друга? – не сдержавшись, скептически фыркнула я.
… Хотел, – демон не стал отпираться. Напротив, произнес это так, что сердце екнуло, невольно пропуская удар. – Ты многого не знаешь, крошка-Санви, но я расскажу, помогу понять. В нашем мире цену имеют исключительно могущество и власть, служить же кому-то унизительно. Подчиниться же человеку – унизительно вдвойне. Поэтому не стану просить прощения за те небольшие неприятности, что устроил тебе. На моем месте и ты бы поступила также, рабский ошейник душит сильнее петли.
Лучшего момента для своего признания демон не смог бы подобрать при всем желании. Сейчас, когда Кэс «моими» руками продолжал душить Орсона, отстраненно прикидывая, сколько парень продержится без воздуха, я отлично могла представить мучения демона. Вот только если воздушника я еще жалела, то к демону испытывала лишь отвращение.
– И что изменилось? На свободу я тебя не отпущу, ошейник все равно никуда не денется, – наблюдая, как Кэс пинает скулящего парня, я постаралась прогнать все эмоции, задав вопрос максимально сухо и бесстрастно.