Синюшкин колодец
Шрифт:
Дальше Илья и не знает о чем говорить. И она стоит, молчит, ленту в косе перебирает. Потом промолвила:
– Так-то, мил друг Илюшенька! Синюшка я. Всегда старая, всегда молодая. К здешним богатствам навеки приставлена.
Тут помолчала маленько да спрашивает:
– Ну, нагляделся? Хватит, поди, а то как бы во сне не привиделась.
И сама вздохнула, как ножом по сердцу парня полыснула. Все бы отдал, лишь бы она настоящая живая девчонка стала, а ее и вовсе нет.
Долго еще стоял Илья. Синий туман из колодца по всему ложочку пополз,
С таким-то богатством Илья сразу от барина откупился, на волю вышел, дом себе хороший справил, лошадь завел, а вот жениться никак не может. Все та девчонка из памяти не выходит. Сна-покою решился. И бабки Лукерьи перышки не помогают. Не один раз говаривал:
– Эх, бабка Лукерья, бабка Лукерья! Научила ты, как Синюшкино богатство добыть, а как тоску избыть – не сказала. Видно, сама не знала.
Маялся-маялся так-то и надумал:
«Лучше в тот колодец нырнуть, чем такую муку переносить».
Пошел к Зюзельскому болотцу, а бабкины перышки все же с собой захватил. Тогда ягодная пора пришлась. Землянику таскать стали.
Только подошел Илья к лесу, навстречу ему девичья артелка. Человек с десяток, с полными корзинками. Одна девчонка на отшибе идет, годов так восемнадцати. Платьишко на ней синее, платок на голове синий. И пригожая – сказать нельзя. Брови – дугой, глаза – звездой, губы – малина, руса коса трубчатая через плечо перекинута, а в ней лента синяя. Ну, вылитая та. Одна приметочка разнится: на той баретки синие были, а эта вовсе босиком.
Остолбенел Илья. Глядит на девчонку, и она синими-то глазами зырк да зырк и усмехается – зубы кажет. Прочухался маленько Илюха и говорит:
– Как это я тебя никогда не видал?
– Вот, – отвечает, – и погляди, коли охота. На это я проста – копейки не возьму.
– Где, – спрашивает, – ты живешь?
– Ступай, – говорит, – прямо, повороти направо. Тут будет пень большой. Ты разбегись да треснись башкой. Как искры из глаз посыплются – тут меня и увидишь…
Ну, зубоскальничает, конечно, как по девичьему обряду ведется. Потом сказалась – чья такая, по которой улице живет и как зовут.
Все честь-честью. А сама глазами так и тянет, так и тянет.
С этой девчонкой Илюха и свою долю нашел. Только ненадолго. Она, вишь, из мраморских была. То ее Илюха и не видал раньше-то. Ну, а про мраморских дело известное. Краше тамошних девок по нашему краю нет, а женись на такой – овдовеешь. С малых лет около камню бьются – чахотка у них.
Илюха и сам долго не зажился. Наглотался, может, от этой, да и от той нездоровья-то. А по Зюзельке вскорости большой прииск открыли.
Илюха, видишь, не потаил, где богатство взял. Ну, рыться по тем местам стали, да и натакались по Зюзельке на богатимое золото.
На моих еще памятях тут хорошо добывали. А колодца того так и не нашли. Туман синий, – тот и посейчас
Мы ведь что! Сверху поковыряли маленько, копни-ко поглубже… Глубокий, сказывают, тот Синюшкин колодец. Страсть глубокий. Еще добытчиков ждет.
1939 г.[1]
Объяснение отдельных слов, понятий и выражений, встречающихся в сказах
Азов, Азов-гора– на Среднем Урале, километрах в 70 к ю.-з. от Свердловска, высота 564 метра. Гора покрыта лесом; на вершине большой камень, с которого хорошо видны окрестности (километров на 25–30). В горе есть пещера с обвалившимся входом. В XVII столетии здесь, мимо Азова, шла «тропа», по которой проходили «пересылки воевод» из Туринска на Уфу, через Катайский острог.
Азов-горы клады.– По большой дороге на Сибирь шло много «беглых», которые, «сбившись в ватаги», становились «вольными людьми». Эти «вольные люди» нередко нападали на «воеводские пересылки и на купеческие обозы». В сказах об Азов-горе говорилось, что «вольные люди» сторожили дорогу с двух вершин: Азова и Думной горы, устраивая здесь своего роду ловушку. Пропустят обоз или отряд мимо одной горы и огнями дадут знать на другую, чтобы там готовились к нападению, а сами заходят с тыла. Захваченное складывалось в пещере Азов-горы.
Были сказы и другого варианта – о «главном богатстве», которое находится в той же Азов-горе.
Основанием для сказов этого варианта послужило, вероятно, то, что на равнине у Азова были открыты первые в этом крае медные рудники (Полевской и Гумешевский) и залежи белого мрамора. По речкам, текущим от Азова, нашли первые в этом районе золотые россыпи, здесь же стали потом добывать медистый и сернистый колчедан.
Азовка-девка, Азовка.– Во всех вариантах сказов о кладах Азов-горы неизменно фигурирует девка Азовка – без имени и указания ее национальности, лишь с неопределенным намеком: «из не наших людей».
В одних сказах она изображается страшилищем огромного роста и непомерной силы. Сторожит она клады очень ревностно: «Лучше собаки хорошей, и почуткая страсть – никого близко не подпустит». В других сказах девка Азовка – то жена атамана, то заложница, прикованная цепями, то слуга тайной силы.
Айда, айда-ко– от татарского. Употреблялось в заводском быту довольно часто в различном значении: 1) иди, подойди; 2) пойдем, пойдемте; 3) пошел, пошли. «Айда сюда», «Ну, айда, ребята, домой!», «Свалил воз – и айда домой».
Артуть – ртуть. Артуть-девка– подвижная, быстрая.
Ашать (башкирское) – есть, принимать пищу.
Бадог– старинная мера – полсажени (106 см); употреблялась как ходовая мерка при строительных работах и называлось правилом. «У плотинного одна орудия – отвес да правило».
Бадожок– дорожный посох, палка.
Байка– колыбельная песня, с речитативом.
Балодка– одноручный молот.
Банок– банк.
Баской, побаще– красивый, пригожий; красивее, лучше.
Бассенький, – ая– красивенький, – ая.