Сион нечестивых
Шрифт:
Януш сел на металлический табурет с тканевой подушкой и обратился к друзьям Макензи:
— Все стреляли? Или кто-то здесь не при делах?
Воцарилось молчание, а потом девушка, того же примерно возраста, что и Макензи, да они все были ровесниками, тихо проговорила:
— Мы не понимаем о чем идет речь, вы, наверное, ошиблись.
Она чем-то напоминала Виктору Габи: короткая стрижка, немного грубоватый голос, минимум косметики. Виктор подошел к ней поближе и показал на легкий синяк на правой стороне грудной клетки. Гематома от отдачи.
— В тире любишь стрелять?
— Да. Мой папа….
— Вы совершили сейчас огромную ошибку, чуваки, — перебил ее приятель, — вы
Заговорил среднего роста блондин с серыми глазами, из одежды на нем были только трусы-боксеры, но держался он очень уверенно.
— Знаю, — спокойно ответил Миклош и пнул его в грудь, отчего тот отлетел к стене и ударился об нее затылком, но сознания не потерял, а только заорал от боли, — знаю, долбаные гандоны.
— Это сын советника Ричардсона, зря вы так, — пробормотал второй приятель Макензи, высокий толстый брюнет в спортивных штанах и футболке с надписью «USA”.
Ричардсон. Глава фракции миротворцев. Виктор вспомнил, что на последних выборах голосовал за него. Неужели сынок главного миротворца подался к политическим оппонентам папаши?
— Мальчики, — обратился он к ним, посмотрел на девушку и добавил, — и девочки, мы под сильным впечатлением от ваших грандиозных родственных связей, но пуле из пистолета плевать, чьи вы дети. Так что вам придется ответить на мои вопросы, если не хотите сдохнуть здесь и сейчас. Это понятно?
Девушка и брюнет понимающе затрясли головами, блондин хоть и находился в сознании, но еще не пришел в себя, а Макензи обрел голос:
— Что вам нужно? Деньги, должности? Только скажите, и все будет.
— Мне нужно, чтобы вы под запись рассказали как, зачем и кто именно убивал патрульных на КПП. А этим парням, — Виктор показал на Сониных, — нужно увидеть, что вы не лжете и готовы понести законное наказание, так как если у них появятся сомнения в вашей искренности, то суд свершится здесь.
— А ты нудный, Солано, — подал голос блондин. — Отец так про тебя и говорил.
— Я польщен тем, что мое имя известно твоему отцу, такому влиятельному и могущественному человеку, но ты уже взрослый ублюдок, так что отвечать будешь сам.
— Вы что, реально думаете, что у вас что-то получится? Все уже решено. Тебе, Солано, привет уже прилетал. И человек не промахнулся, просто никто не хотел убивать твою шлюху-мать…
Виктора пронзил электрический разряд: однажды его ударили шокером, очень похожее ощущение. Спокойствие, которому он сам удивлялся, мгновенно растворилось, и наружу выбралась злость, подстегиваемая страхом. Эти эмоции вылились в стремительную серию ударов рукоятью пистолета по голове, торсу и рукам сына Ричардсона. Что-то хрустело, блондин сначала визжал, а потом затих. Виктора остановил громкий смех Сониных:
— Капитан, притормози, так у нас не останется никого для допроса.
Виктор словно очнулся. Ричардсон лежал в позе эмбриона, на рукоятке пистолета висели волосы и кусочки кожы. Под головой парня образовалась небольшая лужица крови. Виктор достал из кармана куртки платок и протер пистолет, затем повернулся к Макензи и оставшейся парочке:
— Будем делать, как я говорю, или продолжим?
Решение было очевидным.
Глава 13
Глава 13.
Иллка подумала о том, что Аллах все же есть. Арджун внезапно засобиралась к родителям в соседнюю деревню, и ей удалось ненавязчиво внушить ей мысль, чтобы она прихватила с собой племянников и племянницу. Сестра сама высказала такое желание, и Иллка, конечно же, согласилась. Они уехали два дня назад, и сразу после этого липкий животный страх превратился в ее душе
У Иллки на фоне постоянных переживаний разболелась левая рука, которую она когда-то ломала в районе запястья. Но она продолжала выполнять домашнюю работу, словно запрограммированный механизм. Башким же продолжал ходить к имаму ежедневно, но возвращался оттуда с пустыми руками, словно давая ей понять, что оценил ее беспокойство. Но она понимала, что даже отсутствие запрещенных материалов уже никак не повлияет на их дальнейшую судьбу.
Иллка решила, что не имеет смысла что-то менять в своем привычном существовании. Животные требуют ухода, ракию надо делать, да и очередная партия пива дозрела и ждала отправки покупателям. Она в один из вечеров пересчитала отложенные деньги: не очень много, но все же хоть что-то. Сложила их в самодельный конверт и долго думала, что же написать на нем. Хотелось так много выразить в этой подписи, но даже в уме получалось либо длинно, либо путано, поэтому она карандашом вывела несколько слов: «Любимым деткам от папы и мамы». Потом подумала, что поставила слово «папа» перед «мама», но менять ничего не стала. Арджун оставила ей ключи от дома, чтобы она раз в два-три дня присматривала за курами и поливала грядки. Иллка отнесла конверт в дом сестры и положила его в шкаф, где сестра хранила документы и нехитрые украшения.
Она подумала о том, что, может быть, детям оставят их дом, тогда Арджун сможет взять их к себе насовсем. Сестра любила племянников.
Путь от дома сестры до ее дома проходил мимо гостиничного комплекса, построенного горожанами лет пятнадцать назад. Два бетонных корпуса по два этажа и большая парковочная площадка, куда могли заезжать не только обычные автомобили, но и «рогатые», которые питались от проводов над дорогой. На фоне других деревенских строений комплекс сильно выделялся из общей массы. Владел им какой-то упырь из Урошеваца, но непосредственно управлением и обслуживанием занимались местные работники. Платили им не очень много, но все же лучше, чем гнуть спину в поле или огородах. При комплексе имелась закусочная, куда она периодически сдавала пиво, но гостиница делала закупки строго под клиентов, которые появлялись без определенной системы: городские строители, дорожные службы, изредка полицейские или армейские отряды, которые заступали на дежурство у Врат, но по неизвестным причинам дожидавшиеся смены в гостинице.
— Иллка, на ловца и зверь бежит, — раздался бодрый голос Букерош, администратора комплекса, худой женщины сорока лет, которая занималась закупками продуктов. Именно с ней и вела обычно дела Иллка.
— Добрый день, — ей не нравилась Букерош. Для этой неприязни имелось несколько причин: начиная от того, что администратор выглядела ухоженной, опрятной, красивой, заканчивая тем, что свободно говорила на английском и отлично разбиралась в бухгалтерии. Однако Иллка никогда даже взглядом не выказывала ей искренних чувств, так как для нее были важны эти закупки. Букерош по документам для городского владельца закупала спиртное в два раза дороже, чем другие, себе забирала треть, но даже после налогов Иллке доставалось побольше, чем от обычных клиентов. Букерош жила в небольшом опрятном домике рядом с комплексом и практически ни с кем из деревенских не общалась, так как совсем поддалась влиянию городских упырей. Счастья семейного это ей не принесло, деток Аллах не дал, но она не теряла оптимизма и надеялась выйти замуж за горожанина. Иллку ее надежды сильно удивляли: вроде считать она умеет получше других, но никак не поймет, что в Республике мужчин после тридцати лет в разы меньше, чем женщин, а молодым упырям такой залежалый товар и бесплатно не нужен.