Сирахама Кеничи

Храбрых Константин Игоревич

cut through enemies all

as the Dragonborn issued his roar! (Peter Hollens & Lindsey Stirling Skyrim).

А в следующий миг он ударил своим завершающим ударом. Мубиоши.

Один отлетел в сторону, и распластался на земле. Изо рта вырвался сиплый вздох, после чего он закашлялся. Кеничи шатаясь, подошел к поверженному противнику, и что-то тихо произнес.

– Я учту...
– Ответил ему один и снова закашлялся.

Дрожащими пальцами, он достал из кармана

брюк, некогда дорогого костюма значок Инь-Янь, и с трудом бросил его Кеничи.

Они еще о чем-то говорили, но расслышать, от воплей Нидзимы и остальных было нереально. Все радовались победе, я же была рада, что все закончилось.

А в следующий миг произошел взрыв внутри склада. Не лопнувшие стекла и рамы вынесло наружу, вместе с жестяными листами обшивки склада, разлетаясь во все стороны, превращая их в смертельные снаряды. Я на чистых инстинктах рухнула на землю, успев сбить с ног стоящего рядом Такеду. Взрывная волна прошла выше... Стоны, крики... На том месте, где дрался Кеничи и Один бушевало пламя...

– КЕНИЧИ!!!
– Страх. Крик страха и боли, от осознания того что произошло...

– Тише Мию.
– Позади послышался тихий голос деда.

Я повернула голову, все еще не вставая с земли. Дед, ухмыляясь в бороду, держал на плече бессознательную тушку Кеничи. Я вскочила, и аккуратно сняла бессознательное тело Кеничи с плеча деда. Дышит... Внезапно Кеничи на лицо упала капля влаги, другая... Неожиданно для себя я поняла что это мои слезы, слезы счастья от того что дорогой мне человек жив. Да для себя я давно осознало, что, несмотря на все его недостатки он мне очень дорог...

– Кха... кха...
– Кеничи зашелся в кашле.
– Апачай выключи телевизор, мне надо доделать домашку.

Застонав, открыл глаза, и снова разошелся в приступе кашля.

Я утерла слезы рукавом запылившейся куртки, надеюсь, он не заметил.

Я лежал на земле. Все тело... нет, не так. ВСЕ ныло и болело, до крохотной частицы мизинца на правой ноге, и кончика волоса. На меня накатывали волны радости и счастья... После того как я открыл глаза, первое что я увидел были два аппетитных холмика, практически касавшихся моего лица. Чуть выше, слегка запачканное пылью лицо Мию. Несмотря на явно заплаканные глаза, она словно лучилась счастьем, чьи волны буквально окутывали меня теплом.

Несмотря на приятный момент, надо вставать. Место немного не подходящее. Я встал, с помощью Мию, штормило нещадно. И тут навалил откат, я едва не упал, так, как Мию успела меня поймать.

– Ну что герой, можешь пожинать лавры славы.
– Мию откинула непослушную челку.
– Это твоя чистая победа.

– Может, пойдем домой? Я бы сейчас не отказался попасть в госпиталь Коэтсуджи...

– Ну, пойдем пока тебя не растоптали.

Нас провожала толпа. Нидзима открыл целое шествие, тех, кто мог стоять на своих ногах, остальных утащили-увезли в больницу. За два квартала до Редзанпаку, они повернули свои стопы к штабу.

Я же шел в сопровождении самой симпатичной блондинки,

которая, когда-либо попадалась мне на глаза. Внезапно Мию сбросив мою руку с плеч, схватила меня за грудки, и с силой впечатала меня в стену длинного, забора. Я только охнуть успел... А в следующий момент забыл о всем на свете, в том числе и о боли. Первый (он же случайный) поцелуй, не шел ни в какое сравнение, с тем, что происходил сейчас.

Распустив захват, она обвила руками шею, и прижалась с ко мне. Я аккуратно обхватил ее талию, прижимая ее к себе. Но не удержался и руки опустились ниже, на ее сильные и упругие бедра...

Самым краем сознания я сумел заметить, отдаленную жажду крови. Ну, если старейшина еще не убил, значит, шанс есть. И весьма не плохой!

Эпилог.

Лежа на операционном столе, словно ёжик, обколотый тонкими иглами, я раз за разом прогонял по памяти бой с Одином. Этот бой едва не стоил мне жизни, притом даже после победы. Начинаешь понимать фразу "победа далась слишком высокой ценой". По словам учителей, мои связки были на самом пределе, и только чудом не полопались. Мускульный каркас тела пострадал больше, многочисленные растяжения, ушибы. Плюс два треснувших ребра.

– Кеничи-кун.
– Коэтсуджи сделав очередной укол лекарством, оттянул мне правое веко, внимательно всматриваясь.
– Ты понял допущенные тобой ошибки в бою?

– Слишком сильно сдерживался, и протянул с использованием техники, которой мы так и не дали названия. Мне следовало опережая Одина использовать ее и вырубить его, до того как он стал использовать смешение стилей.

– Близко, но не все... подумай еще.

Я немного помолчал и спросил. Если честно ошибок было море, а какие он имеет в виду, я не знаю.

– Учитель, как вы думаете, он не перешел грань, когда разрушения в организме стали необратимы?

– Если учесть продолжительность вашего боя и примерную незавершенность техники... не должен, но организм сильно ослаблен. И если Огата решит завершить технику, то боюсь, итог может быть весьма печален. Как ты помнишь, такие начинания приводят к летальному исходу, либо к инвалидной коляске, откуда в большинстве случаев может вернуться один из тысячи.

Я зло скрипнул зубами. Черт подери, нашел же придирок себе на голову учителя, которому полностью плевать на своего ученика.

– Отдыхай. Тебе сутки придется восстанавливаться в лежачем состоянии, и еще дня два никаких нагрузок, только внутренний контроль.
– Коэтсуджи отошел к столу с колбами футуристических форм.
– Думаю, выходные сможешь провести с семьей, но только никаких тренировок!

Он принялся смешивать препараты, что-то напевая себе под нос, и слегка позвякивая колбами. Легкий ветерок и скип закрывшейся двери.

– Мию, ему необходимо постоянно лежать в течение трех часов.
– Коэтсуджи прервался и посмотрел на вошедшую.
– Я ему введу снотворное, но мало ли. Посидишь с ним? У меня пациенты с утра и до обеда.