Сирахама
Шрифт:
– Чего не сделает влюбленный мужчина для любимой женщины!
«Ксо! Откровенный какой! И не стесняется даже! Но как же приятно!»
Чтобы ничем себя не выдать, Ренка была вынуждена на секунду закусить зубами подушку...
– А девочки? Их ты решил не брать? Я у тебя самая-самая? Или решил сэкономить?
– Девочки сейчас занимаются организационными вопросами...
Крепкие мужские руки мяли ее тело, как пластилин. Будто кто-то старательный раздувал пламя из искорки - внутри все стало гореть. Жар с поверхности кожи ушел внутрь и сосредоточился в горле, в груди...
– ... и забегая вперед, скажу, что вы все у меня красивые и самые-самые...
– ... но красивы мы каждая по-своему, и любишь ты нас одинаково сильно, да? Мисаки уже рассказывала, как ты ей уши медом обмазывал на Филиппинах, пытаясь соблазнить!
– Тц... моя задача по вашему охмурению усложняется! Хо-хо-хо!
– Рассмеялся Кенчи.
– Наверно, считаешь себя коварным сердцеедом? Ха! Это Миска у нас маленькая и глупенькая! А я - женщина уже опытная! Так что придется тебе постараться...
– Ренка и сама понимала, что звучат ее слова крайне неубедительно... в первую очередь из-за того, что она стала задыхаться от возбуждения.
«Как?! Ну, как он это делает?!»
Руки перестали мять и стали гладить. Теперь они работали не с глиной или пластилином, а с хрупким фарфором... Ладони переместились ниже, на ягодицы. Но Ренка даже не подумала обратить внимание массажиста на то, что и головная боль уже прошла, и массаж переходит в нечто... незапланированное...
Напротив, она поддалась какому-то дремучему инстинкту, заставившему ее слегка приподнять бедра и заурчать от нетерпения, когда мужские руки ловко скользнули под резинку кальсон и решительно потянули их вниз...
Жаркий шепот защекотал ухо:
– Вспомни, как было на борту «Кролика»... и не сдерживай себя, змейка - в соседних номерах никого нет, а на улице никто ничего не услышит из-за музыки.
+++
– Дверь. Чисто. Прием.
– Окно. Чисто. Прием.
– Ревнуешь? Прием.
– Чушь! Хоть донимать меня перестанет со своей очередью! И теперь уже я ее терроризировать начну - типа сама проскочила вне очереди, хе-хе... Хоть и не по своей вине. А вот ты - ревнуешь!
– (вздох) Чуточку...
– Сама виновата - надо было тогда, после его боя с Дикарем, посмелее быть!
– Как говорит мама: «Ну, не шмогла я, не шмогла!» Что-то я за тобой тогда тоже особой смелости и раскованности не заметила! И, вообще, я хотела наедине, чтоб никто не подглядывал, чтоб в темноте, как сейчас, чтоб под балдахином и на шелковых простынях... при горящих свечах... Эх! Электрошокер у тебя заряжен?
– Конечно. Умеешь ты круто менять тему...
– Я вот думаю - толку-то от наших шокеров будет, если наш жеребец удила закусит... Тут уж только мне наваливаться на него нужно будет. Хм... может, и мне тогда чего перепадет? Все-таки, слишком рискованный способ он придумал! Надо было, как тогда, когда его Лин траванула...
– Ну, он же сказал, что стесняется. Мужчины - они такие... пугливые и стеснительные. Их надо заманивать и соблазнять. А чтобы ты на нашего жеребца успела навалиться, а не удар копытом получить, электрошокер и понадобится... Ты ж сама говорила, что его мастера втроем
+++
– Кэнсэй! Хватит пинать эту стенку!
– Сакаки с наслаждением вдохнул пар от чашечки глинтвейна.
– Как?! Ну, вот как, я вас спрашиваю, эта пронырливая...
– Кэнсэй затруднился с подбором эпитетов.
– Ящерица смогла обнаружить и нейтрализовать в номере все жучки и камеры?!
– Кэнсэй! Я таки с тебя удивляюсь такого всего удивленного!
Акисамэ поправил перед зеркалом капюшон белой «толстовки» с огромным рисунком на груди: круг, разделенный прямой линией на черную и белую равные половинки с крупной подписью по-русски: «Инь и Янь. Без выебонов».
Все трое были в наушниках. Сакаки сидел за столом и смаковал глинтвейн, налитый в кружку из бутылки, подогреваемой свечкой в специальной подставке. Кэнсэй... долбил стену. А Акисамэ краем глаза поглядывал на показания какой-то навороченной радиостанции:
– Я тебя, правда, не понимаю, Кэнсэй! Ми-тян - самая настоящая дочь Драконов! А это, считай, врожденное чутье на всякие жучки! Обрати внимание, как грамотно девочки... и мальчики выбрали номер для своей акции: в окно из зданий напротив не заглянешь даже с помощью сильной оптики, крыша сейчас контролируется самой Мисаки. Номер находится в самом конце коридора относительно одной-единственной лестницы, а конец коридора не имеет окна. И подход из коридора к номеру перекрыт нашей умницей Миу. Так что в номер без шума никак не попадешь! При этом обе девушки... и мальчики почти демонстративно обчистили арсенал Сигурэ, оставив записки с перечнем того, что взяли... а взяли они в том числе осколочные мины направленного действия и взрыватели с функцией неизвлекаемости и датчиками движения!
– А гостиница...
– Хохотнул Сакаки.
– Эх, будь у меня в молодости такие же деньжищи, что сейчас у Кенчи, я б так же развлекался бы! Всю гостиницу на три дня снял! Всю! А также распустил на весь вечер персонал, выдав премиальные... и запер двери изнутри!
– Другими словами, любой типа «постоялец» или «служащий отеля» тут же будет атакован... А зная уверенность наших учеников в нашей неуязвимости, готов спорить - будут стрелять на поражение и задействуют мины... а осколочные мины в узком коридоре... ну, не люблю я этого, не люблю...
На минуту в номере, в котором расположились трое мастеров, воцарилась тишина, прерываемая мерным тук-тук - мастер Ма снял один ботинок и стучал в кирпичную стенку средним пальцем ноги... выбивая каменную крошку.
– Вот! Вот! Что я и говорил!
– Акисамэ отнял от уха один наушник.
– Они практически уверены, что мы за ними наблюдаем! О! А вот идет анализ психологических последствий нашего, коллеги, несвоевременного вторжения-вмешательства! На обывательском уровне, конечно, но - весьма здраво! Хо-о-о... а вот и угрозы пошли - более чем реальные, кстати!