Сирена 2
Шрифт:
– Что, малыш Дени, – ядовито произнесла она, – удивлен? В детстве старший брат не баловал тебя синяками, не давал затрещины за то, что ты брал его игрушки? Тебе повезло. Хотя… – Она задумчиво поднесла палец к губам. – Хотя за пользование одной игрушкой брат точно не погладит тебя по головке.
Изумление на лице Даниэля сменилось пониманием, и взгляд его погас.
– Ну, давай, малыш Дени, – по-прежнему ядовито поддела Лима, – скажи свою коронную фразу: я не знал, – перекривляла она. Ее злость плавно перетекла в ярость, и защита выстроилась в нападение. –
– Я не знал, – сквозь зубы выдавил Даниэль с таким выражением на лице, словно ему под дых дали.
– Теперь знаешь, – упавшим голосом произнесла Лима и, запахнув халат, отвернулась, чтобы он не увидел в ее глазах страх того, что он снова сейчас уйдет.
Спину обдало жаром. Легкое касание горячих рук по волосам и локтям волной разлилось по телу.
– Я принимаю твое приглашение, сирена. Слышишь!? Я поеду с тобой, куда бы ты ни ехала! Хоть на край земли!
Жар слов страстным поцелуем лег на шею, и Лима вздрогнула, но когда она обернулась, Даниэля уже и след простыл.
Затолкав в себя две сырные палочки, принесенные Ильмирой, Лима запила их водой и, сняв халат, надела висевшее на тремпеле короткое белое платье с глубоким декольте. Кинув халат в чемодан, она захлопнула его, и замки на нем громко щелкнули.
Багажа у них с Ильмирой было много, если не сказать, очень много, но на двоих соорудив заклинание, подруги с облегчением проводили взглядами плывущие вниз чемоданы.
– На одну проблему меньше, – хмыкнула Ильмира, довольно похлопав по сумке, набитой едой, которую она оставила при себе.
– Ильмира, гусеница не станет бабочкой, пока не перестанет жрать, – поучительно сказала подруге Лима.
После ухода Даниэля ей стало лучше, но, откровенно говоря, его слова не сильно ее впечатлили. Не потому что ей не хотелось в них верить, наоборот – верить ей очень хотелось, но стоило ей вспомнить, с чего началось их знакомство, с какой ненавистью он смотрел на нее, обвиняя в том, что она сломала жизнь его брату, она понимала, что призавязанность и преданность Даниэля к старшему брату могли перевесить чувства к ней, а уж она-то хорошо знала, какого это выбирать между семьей и тем, кто вполне мог оказаться в жизни временным.
– А я на бабочку и не претендую, – парировала Ильмира, вновь похлопывая по сумке, и выглянула в окно. – О! Машина!
Подруги поспешили вниз, стремясь скорее покинуть стены академии, но, выбежав на улицу, они разочарованно остановились, так и не добежав до черного лимузина, двери которого открывались для Антонио, как раз передававшего свой багаж шоферу.
Заметив подруг, он жестом пригласил их присоединиться к нему, и Лима с Ильмирой, не сговариваясь, одновременно показали ему средние пальцы. И это было самое большее, на что он мог рассчитывать.
Криво усмехнувшись, Антонио кинул взгляд девушкам за спины и поспешил сесть в машину.
– Мудрое решение с его стороны, – заметила Ильмира, проследив за его взглядом до стоявших в нескольких шагах от них огненных братьев, чьи взгляды Лима уже и так почувствовала на своей несчастной
Оба стояли с дорожными сумками в решительном ожидании.
"Вот он – решающий момент" украдкой взглянув на Даниэля, затаив дыхание подумала она.
– Что это за шум? – Ильмира настороженно начала крутить головой в поисках источника нарастающего звука.
Лима, первой догадавшись, что это может быть, засмеялась и, дернув подругу за руку, указала ей вверх на приближавшийся к ним черный, блестящий на солнце, вертолет, выглядевший на фоне голубого неба чем-то невероятным.
Волосы подруг разметались от потоков воздуха, разгоняемого винтом вертолета, садившегося прямо на лужайку слева от фонтана. Пилот в очках с зеркальными стеклами двигатель не заглушал.
Дверь вертолета открылась, и из нее спрыгнул второй пилот.
– Сеньорита Феррара? – Лима кивнула. – Ваш отец прислал нас за вами. – С этими словами, второй пилот передал ей конверт с характерной для ее семьи красно-синей печатью.
Лима сорвала ее и, вытащив письмо, быстро пробежала его глазами.
– Что б меня рыбы съели! – выплюнула она, передавая Ильмире письмо. "Меня подставил собственный отец" добавила она про себя, оглядываясь на огненных братьев.
"Лима! Прими мои извинения за то, что я порчу твои планы, но обстоятельства изменились, и я вынужден просить тебя выполнить одно дело, так как я просто не могу быть в двух местах одновременно, а кроме тебя, дочка, мне больше некому это доверить.
На одной из станций кое-что случилось. Главный инженер подозревает диверсию, но я боюсь, что там все чуточку сложнее. Будь умницей и разберись в ситуации. Очень тебя прошу, дочка. Буду должен. Целую, люблю. Папа.
P.S. Я слышал, что Алекса выпустили досрочно. Уверен, он уже тебя навестил. Не злись на него, милая, прошу. Вам обоим было нелегко. И возьми его с собой. Я знаю, что он мальчик рукастый и ему нужна работа. Если ему понравиться на станции, я с радостью предоставлю ему отличное место. Веди себя хорошо!"
Глава 3. "Сирена"
В кабине вертолета было очень жарко и Ильмира, весь путь ворчавшая по этому поводу, обливалась потом и заедала неудобство солеными чипсами, от которых еще сильнее хотела пить, что тоже ее раздражало.
Задумчиво наматывая на палец прядь шелковых волос, Лима украдкой наблюдала за тихо беседовавшими братьями, воспринявшими полет в неизвестность как само собой разумеющееся.
Краем уха прислушиваясь к их разговору, суть которого состояла в обсуждении длины лопастей вертолета и прочности шарниров, она отчасти сожалела, что позволила им обоим полететь с ней, ведь могла она послать их к черту, но тут злую шутку с ней сыграла жалость к Алексу, которому с судимостью действительно будет сложно устроиться на работу, и чисто женское любопытство к тому, что же предпримет Даниэль.