Сирена vs Дракон

Лоренц Катя

– Спасибо, Ребекка, что бы я делала без вашей поддержки, даже не знаю.

– И тебе спасибо, моя дорогая, – она ободряюще пожала мне руку. – Доброе слово и кошке приятно.

После завтрака сливаю сыворотку, подвешиваю творог стекать, иду проверять почту.

Наши почтовые ящики находятся в холле. Один для учеников, другой для сотрудников.

Прикладываю большой палец к сенсорной панели почтового ящика, через такой ящик, мы можем получать письма, посылку, где бы ни находились.

Панель мигает, загорается зелёный свет.

Пришло! Наконец-то!

С волнением

достаю письмо. Оно какое-то странное, нет печати академии и подписи главного волшебника. Читаю, из-за переживаний суть письма не сразу доходит до меня, приходится перечитывать несколько раз.

ЭМА.

"Настоящим письмом сообщаем вам, что комиссия рассмотрела вашу заявку и была вынуждена отказать. Эдвинская Магическая Академия, заинтересована в поиске абитуриентов, имеющих хоть какую-то магическую стихию.

Извините, но обычных людей мы не допускаем до обучения.

С уважением главный волшебник ЭМА профессор Эдгард Аманатидис.

– Ха-ха-ха! – слышу смешок из-за спины, поворачиваюсь. Передо мной стоит Дарея, и довольно улыбается.

– Правильно, нечего делать в НАШЕЙ академии всяким убогим, – бледнею.

– Что значит: " Нашей? "

– А то, что я поступила туда, а ты так и будешь свинаркой. Достойное для тебя занятие.

– Так иди и радуйся, что ты ко мне пристала?

– Я и радуюсь, неудачница! – Дарея повернулась, виляя бедрами, направилась к компании оборотней, обняла руками двух сразу и по очереди поцеловала, потом развернулась ко мне и с ухмылкой: "Видишь! Я лучше во всём!" Вышла на улицу. Опять по лесу шататься будут.

Как же так получилось, что я опять не у дел?

С поникшей головой вернулась к Ребекке, она сразу поняла, что всё плохо для меня.

– Неужели не приняли? – она опустилась на стул.

– Даже Дарею взяли, а она едва школу закончила, если бы директриса не дала взятку учителям, её бы оставили на второй год. А я так старалась, Ребекка, у меня даже начали получается легкие заклинания. – у неё загорелись глаза.

– Можешь показать? – я оглянулась, увидела на окне завядший цветок, подошла к нему, сделала несколько пассов руками, открывая энергетический поток, влила в цветок свою энергию.

Ребека подошла ко мне, и с удивлением смотрела, как пожелтевшие листочки опали, а на их месте медленно вылезли новые, стебель его окреп, наверху появился бутон и распустился. Красные цветы издавали насыщенный, головокружительный аромат.

– Святая Деметра… – Ребекка прикрыла рот руками. – Потрясающе, Миди! Я уже не надеялась, что он оживёт. Что я только не делала, какими удобрениями не поливала. У тебя определённо талант! – я покраснела, не привыкла, чтобы кто-то меня хвалил.

– Спасибо, Ребекка, но толку от этого? Для чистки сарая он мне не поможет, а директриса сказала: это единственное, на что я способна.

– Не слушай всякие глупости! Я верю в тебя, девочка моя, – она обняла меня за плечи.

– А! Вот ты где! – услышала писклявый голос директрисы. – Ты мне нужна, пойдём со мной в кабинет.

Обменявшись с Ребеккой непонимающими взглядами, пошла следом за грымзой. Поднялись на второй этаж, пошли по обшарпанному коридору.

В детском доме ремонт не делали

со времён правления мамы, хотя поговаривали, что деньги выделялись.

Вошли в шикарно обставленный кабинет, напоминавший больше королевский. Огромные арочные окна до пола, дорогая позолоченная мебель, на стене большущая картина с изображением директрисы в полный рост.

Сколько же она стоит? Подпись на картине гласила, что это работа известного художника.

– Садись. – директриса указала рукой на красное кожаное кресло. Безвкусное, на мой взгляд, как и все здесь, хоть и безумно дорогое. Позолоченные вставки неуместны, цвет совсем не подходил к персиковому цвету стен.

– Я слышала от Дареи, что тебя не приняли в академию? – проболталась уже. – Собственно, как я уже говорила: ты бездарь. Но я всегда забочусь о своих подопечных, – закатила глаза, заботится она, как же! – И только по доброте душевной, хочу сделать тебе предложение, – она постучала золотой ручкой по столу. – Ты будешь работать на меня, так же, как и прежде, но будешь получать сто эдвиров за месяц, – это такие гроши, даже разносчики еды получают в разы больше. – Не благодари меня, – она кинула в меня контракт. – Подписывай.

– Даже не собираюсь. Я не буду на вас работать, и дело даже не в мизерной зарплате, и не в невыносимо тяжёлой работе, мы с вами просто не сработаемся. Через три дня выпускники разъедутся по академиям, я тоже покину вас.

– И что ты будешь делать? – насмешливо спросила она.

– У меня есть небольшое наследство от мамы, – на этой фразе, глаза директрисы вспыхнули алчным блеском.

На самом деле это копейки, скорее подачка, по сравнению с теми золотыми запасами, что были у нас. Всё разграбили: наш огромный дворец забросили, теперь там обитают бомжи, и асоциальные личности. Нет, чтобы с толком использовать здание, хотя бы школу сделали, или отдали бы сиротскому приюту.

У всех сирен был непревзойдённый вкус, и за тринадцать поколений накопилось огромное количество дорогих изделий, имеющих не только материальную, но и историческую ценность. Всё перешло в руки убийц моей матери.

– Я не собиралась пользоваться этими деньгами, – они как плата за убийство мамы. – Но, похоже у меня нет выбора, потом я планирую найти работу в столице… – директриса расхохоталась.

– Не смеши меня! Твоим планам не суждено сбыться!

– Почему?

– Твои документы у меня, без них тебе никуда не уехать. А я не собираюсь тебя отпускать. Не хочешь работать за деньги, будешь делать это за еду – она в гневе соскочила с кресла.

– У вас нет такого права! Держать меня! Это незаконно!

– Чихать я хотела на закон! Здесь я устанавливаю правила, и ты моя любимая рабыня, прикажу, и ты ботинки мне вылижешь, не то, что хлев! Свободна!

Развернувшись на пятках, вышла из кабинета, напоследок, громко хлопнув дверью.

Несправедливо! Неужели этому не будет конца? Я так всю жизнь проживу, буду видеть только горы навоза кругом?

Нет! Я не собираюсь с этим мириться! Пора творить судьбу собственными руками! Я принцесса, хоть и бывшая, во мне течёт кровь гордой женщины. Императрица никогда бы не склонилась, и я не буду!