Сирена
Шрифт:
Я чувствую его тепло кожей. И запах… Папин… А папа — это защита и спокойствие. Раньше Гроу так не пах.
— Да… Днём можно свариться, а ночью околеть. Хорошо мы не посреди пустыни…
— По сути, так и есть, раньше здесь ничего не было. Сплошные пески…
— Почему не спишь?- слегка поворачиваюсь к нему.
Он улыбается.
— Тот же вопрос. Держи,- подаёт мне бокал.
— Что это?- смотрю на него.
— Шампанское.
— Я не пью шампанское. У меня непереносимость всего булькающего
— Как ты себя-то переносишь?- усмешка.
Намекаешь, что я змеюка? Сволочь…
— В баре есть бутылка хорошего выдержанного виски,- провокационно приподнимает бровь.
— Вот мужские напитки — это по мне,- поддерживаю его предложение.
Он исчезает, возвращается через несколько минут с бутылкой, двумя стаканами и тарелкой мясной нарезки.
— И как проявляется твоя непереносимость?- разливает янтарную жидкость по стаканам.
— От газировки тошнит, от игристого вырубает. А потом ужасно плохо утром.
— Мда… Не повезло,- отдаёт мне мою порцию, чокаемся и выпиваем.
Меня передёргивает от крепости алкоголя, но когда он ударяет в голову, расслабляюсь.
— Я первый раз напился лет в пятнадцать,- протягивает мне кусочек вяленого мяса.
Беру мягко губами и медленно прожёвываю. Алекс зависает, глядя на меня.
— И что было дальше?- возвращаю его.
— А? Было плохо нереально. Я думал, что умру. Просил маму вызвать скорою. Отец сказал, что мне не скорая нужна, а отвесить хороших пиздюлей. Умирал я так сутки, а потом полегчало,- разлил очередную порцию алкоголя.
— А мой первый раз был в шестнадцать. На выпускном. У меня в тот день всё было в первый раз… Но я ничего не помню,- залпом осушила стакан.
— Шампунь?
— Угу…- понюхала кусочек колбасы и закинула в рот.
— А у меня выпускного не было. Вернее он был, но без меня. Я тогда поломанный после аварии в больнице лежал,- с грустью в голосе.
— Не много потерял. Что ты пьяных школьников не видел?!- решила его подбодрить, толкнув кулаком в плечо.
— Каждый год вижу,- снова улыбается, но как-то вымученно.- Выступаю перед ними на площади.
— Вот и я об этом.
Что-то ты темнишь, Гроу. В твоём прошлом есть тоже несветлые пятна.
Растягивается на кафеле, опоясывающем бассейн, лицом вверх, ложусь так же, упираясь макушкой в его голову.
Небо чистое, все звезды как на ладони. Одна сорвалась и полетела вниз.
— Загадывай желание,- шепчу ему.
— Хочу, чтобы ты у меня в клипе снялась…
— Зря потратил целое желание.
— Почему ты упираешься? — садится.- Я хорошо заплачу.
— Просто не хочу. Нам же там целоваться придётся,- тоже сажусь и поправляю волосы.
— Обязательно,- становится на четвереньки и надвигается на меня.- Ты же актриса, разве это проблема?- напирает.
— Одно дело
— Что другое? — давит своей близостью.
Я, сложившись вдвое, ложусь спиной на землю.
— Ты меня бесишь,- задыхаюсь.
Я не боюсь. Он не обидит, я знаю. Но какой-то внутренний барьер начинает подниматься.
— Ты меня тоже… Но люблю я тебя больше,- скользит рукой через волосы мне на затылок.
Дыхание Алекса прерывистое, обжигает мне кожу на шее. Пальцы играют моими прядями. Мурашки захватывают тело. А ещё паника, когда он касается губами у уха. Я в полной растерянности, поэтому что это и приятно и нет одновременно. Дёргаюсь непроизвольно.
— Расслабиться,- шепчет в ушко, прикусывая несильно мочку.- Я таких напряжённых никогда не встречал. Не бревно ты, поверь мне…- говорит тихо и хрипло, растягивая слова. — Ты круче, сексуальнее и горячее всех остальных. Я это понял, как только тебя увидел. Просто отпусти ручник, в который ты вцепилась. Он только мешает тебе стать той, кто ты на самом деле. А ты очень страстная…
От его слов окатывает волной мурашек. Если на моём теле где-то остались ещё волоски, то они точно стоят дыбом. Всё немеет, и я пошевелиться не могу.
А ты хороший ученик. Бьёшь моим же оружием, голосом парализуя человека. Или это алкоголь? Он меня тоже обычно заставляет немного разомлеть.
— Девочка бандитка милая улыбка, лаймовые бантики блатной романтики…- прижимается щекой к моей щеке и продолжает усыплять мою бдительность, напевая на ухо.- Ну, зачем меня пленили твои черные глаза…
Я лежу под ним и понимаю, что если он сейчас решит меня трахнуть, я даже не пошевелюсь что-нибудь сделать, чтобы этого избежать. Моё тело сковало и от его слов, и от страха близости. Это как с кроликом, который сам лезет в пасть к удаву, зная, что его съедят.
— Наша первая лезгинка, две жвачки от «Love Is»…Тет-а-тетом вечеринка, в губках я твоих завис…- продолжает петь.
Но оттолкнуть сил нет, потому что мой обманутый организм почему-то воспринимает Алекса не как опасность, а как способ получить удовольствие. Порцию эндорфинов, которых мне так не хватает всё время.
И я чувствую пульсацию в губах, когда он слегка касаясь своими, проводит дразняще кончиком языка.
Это же просто поцелуй, в нём нет ничего страшного и отвратительного,- убеждаю себя и приоткрываю губы.
Алекс чувственно целует. Осторожничает, я сжимаю пальцы в кулак, готовая ударить его, если он позволит себе лишнее.
Но он очень ласков и чуток, чувствуя моё напряжение. Поцелуи медленные, словно пробует на вкус. Язык толчком бьёт по зубкам, требуя разомкнуть их. Я послушно впускаю. Но окончательно отпустить себя не могу.