Сиреневая госпожа поместья Лундун. Том 1

Винтер Ксения

Я понятия не имела, что такого особенного в этом цветке, но всё равно с радостью приняла дар: в прошлой жизни цветы мне дарили крайне редко, да и то в основном родители на день рождения. А тут такая красота и без какого-либо повода.

– Я благодарю тебя, – улыбнувшись, тщательно выговорила я фразу-клише, а затем, чтобы ответ не казался слишком сухим и безэмоциональным, добавила: – Она очень красивая.

Голубые глаза мальчика засветились неподдельным счастьем.

– Когда Чатьен тебя отпустит? – с недовольными нотками в голосе

спросил Ришан. – Ты не выглядишь больной. Почему он всё ещё держит тебя здесь?

Мне нечего было ему на это ответить. С момента моего пробуждения прошло уже два месяца – колоссальный срок, если задуматься. Только вот мне он казался смехотворным, особенно если смотреть на него в перспективе того количества информации, которую мне ещё предстояло усвоить, чтобы достоверно изображать Сиреневую госпожу поместья Лундун.

– Я не знаю, – посчитав, что совсем оставить вопрос брата без ответа будет невежливо, сказала я.

Ришан нахмурился.

– Я поговорю с отцом, – непреклонным тоном заявил он. – Тебе пора возвращаться домой.

– Нет нужды, – поспешно сказала я. – Мне здесь хорошо.

Ришан вспыхнул: очевидно, мои слова по какой-то причине сильно его задели. Подавшись вперёд и уже привычно схватив меня за руку, мальчик начал что-то очень быстро мне втолковывать, только вот я совершенно не успевала за ним, так что смысл его слов от меня ускользнул, как сквозь пальцы песок.

К счастью, Чатьен Васт, похоже, обладал звериным нюхом на непрошеных визитёров. Стоило только Ришану закончить свою прочувственную речь, как дверь спальни открылась, и в комнату вошёл мой надзиратель.

– Красный господин поместья Лундун, – сухо проговорил лекарь, наградив мальчика мрачным взглядом. – Вы вновь нарушили мой запрет. Прошу вас уйти, иначе я сообщу бэкхрану о вашем недостойном поведении.

Ришан, до этого сидевший на краю постели, вскочил на ноги и, отчаянно жестикулируя, принялся что-то гневно объяснять Чатьену Васту. Полностью понять его речь мне опять не удалось, но слова «несправедливость», «заложница», и «отец» я уловила чётко.

– Ришан, – негромко, но твёрдо позвала я брата, решив для разнообразия встать на сторону своего надзирателя. – Хватит.

Мальчик резко замолчал, словно ему выключили способность говорить, и с недоумением посмотрел на меня.

– Уже поздно, – продолжила я говорить максимально спокойным тоном. – Я устала.

А вот эти слова оказали на моего брата просто волшебное действие: моментально растеряв весь запал, Ришан торопливо попрощался, пожелал мне доброй ночи, и ушёл, правда в дверях послал лекарю настолько красноречивый взгляд, не сулящий тому ничего хорошего, что я едва удержалась от смешка.

– Зачем ты его впускаешь? – спросил Чатьен Васт после того, как мы в комнате остались одни.

– Я не могу его не впустить.

Мужчина наградил меня нечитаемым взглядом. Пройдя к окну, он одним уверенным движением запахнул деревянные ставни, закрыв их на мощный засов,

после чего повернулся ко мне и вопросительно вскинул бровь, как бы спрашивая: «А сама ты так не могла сделать?». Я лишь насмешливо фыркнула на подобное решение проблемы ночных визитов Ришана.

– Если не войдёт в окно, войдёт в дверь, – заметила я.

Чатьен Васт тут же поправил придаточную часть предложения, при образовании которой я умудрилась допустить сразу три ошибки. Мне оставалось лишь обижено поджать губы: терпеть не могу, когда у меня что-то не получается. Синдром отличницы, будь он неладен.

– Я не могу говорить только с тобой, – выдержав короткую паузу, сказала я. – Ты щадишь меня. Это не поможет мне говорить.

Чатьен Васт нахмурился.

– Что, по-твоему, тогда поможет?

– Другие люди, – уверенно ответила я. – Они не будут меня жалеть.

– Я не жалею тебя, – возразил лекарь. – Я помогаю.

– Я вижу это по-другому.

Мужчина скрестил руки на груди, так и оставшись стоять возле закрытого окна.

– Тебя разоблачат, – уверенно заявил он. – А потом казнят. И меня вместе с тобой.

А вот это уже было обидно! Я не настолько глупа, чтобы со своими тренировками соваться к отцу, матери или кому-то из вихо – местному аналогу старейшин вечевого строя Древней Руси.

– Ты сказал мне: «ты не можешь прятаться вечно», – напомнила я лекарю. – Я согласна. Ты сделал очень много. Теперь я должна выйти к людям.

Чатьен Васт несколько секунд сверлил меня нечитаемым взглядом.

– Хорошо, – наконец, сдался он. – Завтра я приведу служанку. Начнёшь с неё.

* * *

Проснувшись следующим утром, я непроизвольно вздрогнула: возле моей кровати навытяжку стояла молодая огненно-рыжая девушка лет двадцати, в простом хлопковом платье тёмно-серого цвета в пол, с длинными рукавами, плотно обхватывающими руки, и скромным вырезом-лодочкой.

– Доброе утро, Сиреневая госпожа, – низко склонив голову, проговорила девушка. – Моё имя Чала, с этого дня я буду вам служить.

– Доброе утро, – выдавила я из себя, немного растерявшись спросонья. Нет, я, конечно, помнила, что Чатьен Васт вчера пообещал привести мне служанку, но я даже предположить не могла, что это произойдёт прямо с самого утра и без маломальского предупреждения! А если бы я с перепугу что-нибудь ляпнула на своём родном языке?

– Желаете умыться? – продолжая смотреть в пол, спросила служанка. – Или мне сразу приготовить одежду?

– Где Чатьен Васт? – я решила проигнорировать её вопросы, поскольку чувствовала себя максимально неловко в положении этакой барыни.

– Чатьен ещё не выходил из своей комнаты, – последовал незамедлительный ответ. – Позвать его?

– Нет нужды, – покачала я головой. – Прошу тебя, уйди.

Девушка вздрогнула, как от удара, и впервые с момента моего пробуждения подняла голову: в серо-зелёных глазах плескался панический ужас.