Сирены Титана
Шрифт:
— Я не стану отрицать, — читала вслух Беатриса, — что воздействие Тральфамадора действительно ощущалось на Земле. И все же — те люди, которые служили исполнителями воли Тральфамадора, исполняли ее настолько в своем личном стиле, что можно смело сказать — Тральфамадор практически не имел к этому никакого отношения.
Констант, сидя в бассейне, приложил ухо к открытому клапану. Судя по звуку, вода едва просачивалась.
Констант выругался. Румфорд унес с собой важнейшую тайну, а вместе с Сэло она умерла — как им удавалось, пока они здесь жили,
Констант знал, какую роль сыграли три сирены в его жизни Он об этом читал — и в «Карманной истории Марса», и в «Авторизованной Библии под редакцией Уинстона Найлса Румфорда» Эти три невиданные красавицы теперь его не особенно трогали — разве что на поминали, что были времена, когда секс его еще тревожил.
Констант выбрался из бассейна.
— Каждый раз стекает все хуже, — сказал он Беатрисе. — Придется откапывать и чистить трубы.
— Вот как? — сказала Беатриса, отрывая глаза от рукописи.
— Да, вот так, — сказал Констант.
— Ладно, делай то, что нужно делать, — сказала Беатриса.
— В этом вся история моей жизни, — сказал Констант.
— Мне только что пришла мысль, которую непременно надо записать, — сказала Беатриса. — Непременно надо, пока она не ускользнула.
— Если она побежит в мою сторону, я стукну ее совком, — сказал Констант.
— Погоди, помолчи минутку, — сказала Беатриса. — Дай мне сосредоточиться, найти нужные слова.
Она встала и ушла во дворец, чтобы ее не отвлекал ни Констант, ни кольца Сатурна.
Она долго смотрела на громадный портрет ослепительно чистой девочки в белом, держащей в поводу собственного белоснежного пони.
Беатриса знала, кто это. На картине была прибита бронзовая дощечка с надписью: «Беатриса Румфорд в детстве».
Контраст был поразительный — контраст между маленькой девочкой в белом и старой женщиной, которая ее разглядывала.
Беатриса резко повернулась спиной к портрету, снова вышла во двор. Теперь мысль, которую она хотела записать для книги, четко оформилась у нее в голове.
— Самое худшее, что может случиться с человеком, — сказала она, — это если его никто и ни для чего не использует.
Эта мысль ее успокоила. Она прилегла на старый шезлонг Румфорда, посмотрела на фантастически красивые кольца Сатурна — Радугу Румфорда.
— Благодарю тебя за то, что ты мной воспользовался, — сказала она Константу. — Несмотря на то, что я не желала, чтобы кто-нибудь ко мне прикасался.
— Не стоит благодарности, — сказал Констант.
Он принялся подметать двор. Мусор, который он выметал, состоял из песка, принесенного ветром, кожуры семян маргариток, скорлупы земных арахисовых орехов, пустых банок из-под курятины без костей и скомканных
Она умела есть одной рукой и писать другой — а ей больше всего на свете хотелось успеть записать все, все.
Не закончив подметать, Констант на минуту остановился посмотреть — как там стекает вода из бассейна.
Вода стекала медленно. Студенистая куча водорослей, закрывавшая сирен Титана, едва показалась над зеркалом воды.
Констант наклонился над открытым стоком, вслушался в журчанье воды.
Он услышал, как вода певуче переливается в трубах. И он услышал еще что-то.
Он услышал тишину вместо знакомого, такого любимого звука.
Его подруга, Беатриса, перестала дышать.
Малаки Констант похоронил свою подругу в титаническом торфе, на берегу моря Уинстона Он выкопал могилу там, где не было ни одной статуи.
Когда Малаки Констант прощался с ней, в небе над ним тучами кружились синие птицы Титана. Там было не меньше десяти тысяч этих громадных благородных птиц.
Они превратили день в ночь, а воздух дрожал от взмахов их крыльев.
Но ни одна птица не издала ни звука.
И в этой ночи средь бела дня на круглой вершине холма, откуда была видна могила Беатрисы, появился Хроно, сын Беатрисы и Малаки. Он был в плаще из птичьих перьев, размахивал полами, как крыльями. Он был воплощением красоты и силы.
— Благодарю, Мать и Отец, за то, что вы подарили мне жизнь! Прощайте! — крикнул он.
Потом он исчез, и за ним улетели птицы.
Старый Малаки вернулся во дворец. Сердце у него было тяжелое, как пушечное ядро. Он вернулся во дворец только потому, что хотел оставить все в полном порядке.
Рано или поздно сюда придет еще кто-нибудь.
Дворец должен быть чистым, прибранным, подготовленным к их приходу. Дворец должен поминать добром прежнюю владелицу.
Вокруг старого, потертого кресла Румфорда лежали яйца ржанок, и дикая клубника, и корзинка с семенами маргариток, и горшочек с перебродившим молочком маргариток — все это Констант привез для Беатрисы Это скоропортящиеся продукты. Они не дождутся новых обитателей.
Констант отнес их обратно в свою долбленку. Ему-то они были не нужны. Они никому не были нужны.
А когда он выпрямил свою старую спину, то увидел. что Сэло, маленький посланец с Тральфамадора, идет к нему по воде.
— Здравствуйте, — сказал Констант.
— Здравствуйте, — сказал Сэло. — Благодарю вас за то, что вы меня собрали.
— Я не ожидал, что у меня получится, — сказал Констант. — Как ни бился, вы не подавали признаков жизни.
— Все у вас получилось, — сказал Сэло. — Просто я сам не знал, стоит подавать признаки жизни или не стоит. — Он со свистом выпустил воздух из своих ступней. — Пожалуй, пора двигаться, — сказал он.