Сирены жаждут любви
Шрифт:
– Я считаю, что вы меня неправильно поняли, – начала Зоя, запинаясь. – Я совсем другой человек. То, что я наговорила в ту ночь, нельзя было принимать всерьез. И уж тем более относить ко мне лично.
– Ты отстаивала право на свободу сексуальных отношений без всяких ограничений, – напомнил Алексис. – Я разделяю это мнение, – черные глаза сверкали. – Я хочу, чтобы ты наконец узнала, как грек может любить женщину.
Он приблизился к ней вплотную. Зоя отступила назад и натолкнулась на край софы. Протянула руку вперед, жалким жестом пытаясь остановить
Зоя сопротивлялась натиску ищущих губ, боясь, что переполнявшие ее чувства хлынут через край. Ноздри чутко уловили его запах, тело отвечало каждой своей клеточкой. Он был сильным, крепким, по-настоящему мужественным.
Понемногу отпор стал ослабевать, губы раскрылись его губам, и они слились, ее тело податливо затрепетало. Рука Алексиса скользнула по волосам, пальцы запутались в их неразберихе, он еще ближе притянул ее к себе, крепко держа другой рукой за талию.
Никогда в жизни Зоя еще не испытывала такого мощного и острого желания. Она чувствовала себя добычей в его руках, забыв о всяком сопротивлении, уступила, растворяясь в чувственном экстазе, который мог дать только этот мужчина.
Не прерывая поцелуя, Алексис слегка приподнял ее, они опустились на софу. От прикосновения к груди ее словно огнем обожгло; желанные ей длинные и напряженные пальцы ласкали кожу. Буквально по крупицам пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы удержаться на самом краю разверзшейся пропасти.
– Перестань, – прошептала она. – Пожалуйста, Алексис!
– Почему? – глухо спросил он. – Ты этого хочешь. Я чувствую, – он приподнял голову и взглянул на нее, глаза тлели жаркими углями. – Ты желаешь меня так же, как я желаю тебя. Только не лги!
– Нет, нет, – с трудом выговорила она. – Я ведь не дешевая девчонка, которая рада лечь со всяким мужчиной.
– Я, – заявил Алексис, – не всякий мужчина.
– Да, – согласилась Зоя, – но вы – мой работодатель. А это еще хуже. Как я могу быть компаньонкой Софии, если уступлю?
– Не путай разные вещи, – сказал Алексис. – Я доверяю тебе, потому что вижу, что ты действительно желаешь сестре добра. Но это не значит, что я не должен обладать тобой, – голос звучал хрипло. – Разве только что ты не отвечала мне как женщина?
Зоя постаралась выдержать пристальный взгляд и заставила себя честно сказать:
– Я еле устояла.
– Тогда почему ты не хочешь довериться своему сердцу? – продолжал настаивать он.
– При чем здесь мое сердце? – это уже была явная ложь, Зоя это прекрасно понимала, но зачем ему об этом знать? С его стороны влечение было чисто физическим, не связанным с глубокими эмоциями. Добившись своего, он утратит к ней всякий интерес. А Зоя была совершенно не готова к тому, чтобы после этого вести себя как ни в чем не бывало.
– При том, что сердце не обманешь, – заявил он. Протянул руку и, слегка касаясь ее губ, провел по их контуру; как только пальцы добрались до пульсирующей жилки за ухом, у
Она закрыла глаза, голова кружилась, воля слабела, возбужденное тело вновь затрепетало. Алексис, наклонясь, схватил губами нежную мочку и начал слегка покусывать. Зоя потеряла всякое самообладание.
Она гладила жесткие и густые волосы, ласкала широкие плечи, чувствуя, как перекатываются мышцы на его руках, все сильнее прижимавших ее к себе. Он целовал нежно, губы дразнили, доводя Зою до исступления. Она уже не оказывала ни малейшего сопротивления, не могла оторваться от Алексиса, отвечавшего на ее ласки.
Зоя не промолвила ни слова, когда он снял с нее жакет, только вздрагивала от нежных прикосновений к обнаженным плечам. Кожу покалывало, словно по нервам пробегал электрический ток, его руки искали на спине застежку тонкой блузки. Теперь она позволяла ему делать с собой все что угодно: его желание было ее желанием.
Зоя напряглась, когда, расстегнув блузку, он дотронулся до обнаженной груди. Вздернувшиеся соски уже огрубели. Алексис коснулся их большим пальцем руки, и Зоя застонала. Руки его были удивительно чуткими, она изогнулась, дав им полную свободу действий.
Он спустил блузку с ее плеч, взял губами сосок, и Зоя почувствовала Невыразимое томление. Она приоткрыла рот в беззвучном стоне, словно агонизируя от деликатных прикосновений губ, языка, зубов. Он действовал не грубо, нежно и осторожно, но ее кровь кипела в жилах. Она уже окончательно потеряла способность плакать или смеяться, он положил руку ей на грудь, чаша которой уместилась в его ладони.
– Как ты прекрасна! Увидел тебя впервые и подумал: она подобна Афродите из пены морской. Агапи моу, дай мне узнать твое тело. Только любя, мужчина может познать женщину. Хочу брать тебя, чувствовать, как ты трепещешь, и слышать, как ты кричишь от счастья. Но только не здесь. Давай поищем более укромное место.
Он еще раз поцеловал ее, поправил на ней блузку и слегка отодвинулся, чтобы дать ей подняться, глаза продолжали мерцать, как угли под пеплом.
– Идем.
Зоя не шелохнулась, начиная только сейчас осознавать, как далеко они зашли. Ее желание ничуть не погасло, оно волнообразно расходилось по телу. Однако к нему примешивалось чувство стыда и растущего унижения. Три дня! И готова! Как оправдать скорую капитуляцию и допущенные вольности?
Брови Алексиса взметнулись вверх. В чем дело?
Она едва шевелила неживыми, словно картонными губами. С трудом выдавила из горла слова:
– Простите меня. Я не имела права так распускаться. Мне не удалось совладать с собой.
– Что с тобой? – спросил он. – Неужели все это из-за того, что я попросил перейти в другое место? Можем остаться здесь, если хочешь.
– Вы не поняли, – она выпрямилась, не удивляясь ватным ногам. Понадобилось огромное усилие, чтобы стойко удержаться, не отводя взгляда. Она судорожно перевела дыхание. Алексис рассматривал ее жесткими, сузившимися глазами.