Сирены
Шрифт:
– Доктор?
– Это лучше, чем делать укол прямо сейчас. Попозже... – Неоконченная фраза повисла в воздухе.
– Где я? – шепотом спросила она. – Не на берегу. Ведь нет, ради всего святого!
– Ты в больнице. Дайна, – донесся до нее голос Бонстила. Теперь она сумела распознать его.
– Бобби?
– Да.
– Бобби. – Она вцепилась в него. – Мотоцикл. Что-то... он... он..., – ее голос был тонким и прозрачным, как папиросная бумага.
– Все в порядке, – сказал он ей почти на ухо. – Теперь ты в безопасности. С тобой ничего не случилось.
– Крис, – прошептала она. – Что с Крисом? Не поднимая головы
– Он мертв. Дайна.
– Нет! Не может быть! – Однако черные крылья ворона все больше закрывали голубое, голубое небо, и жадные языки пламени вырвались на свободу сразу после толчка взрывной волны. Ее легкие задыхались от недостатка кислорода, и жуткие вопли опять эхом отзывались в ее ушах. Ужас.
Ее снова затрясло.
– Не может быть... – Однако приступ бессильного гнева уже прошел, и она произнесла эту фразу совсем тихо, словно благословение. «О, Крис, – подумала она с тоской, – ты только-только начал новую жизнь. Я не могу поверить в случившееся. Мое сердце бьется, а твое нет. Может ли кто-нибудь объяснить это?» Она прижалась к Бонстилу, опять уткнувшись головой в сухожилие на его плече.
– Дайна, – его голос звучал нежно, успокаивающе, – мне необходимо знать, что произошло. Мои люди следовали за вами, но они упустили «Харлей».
Она вспомнила вкус земли во рту, пыль и песок, набившиеся ей в горло, ее содранное и ушибленное плечо, боль, пронизывающую все тело, струящуюся из царапины на голове кровь, мешающую ей видеть. Однако видение, запечатленное в ее сознании, не исчезало: метеор, уносящийся прочь от земли, покоряющий воздушное пространство за мгновение до того, как дернуться и развалиться. И затем пламя, и непрекращающийся крик. Ее крик.
Она откинулась на подушку. Слезы ручьями катились по ее лицу. Она посмотрела Бонстилу в глаза.
– Прежде скажи мне, где я.
– Ты в палате неотложной помощи в больнице Санта-Моника. У тебя несколько поверхностных ран, худшая из которых чуть ниже правого глаза, масса ссадин и царапин, парочка ушибленных ребер и плечо, которое, если верить словам врача, будет болеть месяц или около этого. Он также запрещает тебе пока заниматься акробатикой и кувыркаться. – Он улыбнулся, однако Дайна заметила напряжение, проглядывавшее сквозь эту улыбку.
Неподалеку зазвонил телефон, и кто-то пошел брать трубку.
– Итак, что же произошло?
– Лейтенант, это вас.
– Я мигом, – сказал Бонстил, направляясь к аппарату. Молодой доктор с чуть желтоватой кожей и пышными усами, придававшими ему сходство с морским львом, дотронулся кончиками пальцев до щеки Дайны.
– Здесь всего лишь два шва, – заметил он. – Вы что-нибудь чувствуете? – Она покачала головой, и он продолжил ощупывать рану. – Через некоторое время вы начнете чувствовать боль в этом месте. Так должно быть, поэтому вы не волнуйтесь. – Он принялся теребить усы. – Вам очень повезло, мисс Уитней. Всего дюйм влево, и был бы задет важный нерв. – Он улыбнулся. – Все рентгеновские снимки дали отрицательный результат.
Закончив говорить по телефону, Бонстил подошел и сел на кровать рядом с ней. Дождавшись, пока доктор выйдет, он сказал:
– Расскажи мне все по порядку.
Дайна поведала ему все, что смогла вспомнить до того момента, когда боль вновь вспыхнула в ее груди, и черный дым повалился в голубую высь...
– ...
– Грузовик... или легковая машина, но достаточно высокая.
– В это время вы уже летели сломя голову, верно? Скорость перевалила за сотню. [25] Ветровое стекло разбилось. На такой скорости это могло произойти из-за чего угодно, например, от удара камня, брошенного из машины, едущей впереди. Черт! – Он посмотрел на Дайну. – Это все? Ты не можешь вспомнить хоть что-нибудь еще, мельчайшую деталь... или какое-то впечатление, ощущение?
– Нет. Я... Постой, я помню... сразу после того, как разлетелось стекло, голова Криса качнулась назад и вправо.
25
Сто миль в час – примерно 160 км/час (прим. перев.)
– Ты хочешь сказать, он повернул голову?
– Нет-нет. Это скорей походило... не знаю, это всего лишь мое впечатление. Это выглядело так, точно что-то с силой развернуло его голову, как бы толкнув его. – Дайна закрыла глаза, вновь почувствовав приступ тошноты, и подумала: «О, боже, о, боже! Я не верю, что больше никогда не увижу его».
– Может, что-нибудь еще. Дайна?
– Нет, я... – Господи, как же можно быть такой бестолковой? – Да, Крис сказал мне что-то, когда... мы ехали по шоссе. – Она крепко задумалась на целую минуту, чтобы пробиться к воспоминаниям сквозь отвратительную вонь и ощущение непреодолимого ужаса. – Он сказал: «Этот ублюдок сделает нас только так».
Бонстил так близко наклонился над Дайной, что она почувствовала на лице его горячее дыхание.
– Кто этот ублюдок, Дайна? Кто это был? Найджел?
– Я не знаю.
– Дайна!
Его окрик пронзил ее голову, как стрела со стальным наконечником, и Дайна зажмурилась. Ее кишки свернулись в клубок. Она зарыдала, но без слез, и, обхватив себя за плечи руками, мысленно повторяла: «Рубенс, Рубенс, Рубенс, где ты?»
– Хватит с нее, – услышала она тихий голос и сообразила, что молодой врач вернулся.
– Послушайте, вы, если ключ к разгадке у нее в голове...
– Ее голова, – хладнокровно перебил Бонстила доктор, – совершенно не годится сейчас для подобного допроса. Ей необходимо отдохнуть. Я настаиваю на этом, лейтенант.
– Ладно, доктор. Ладно. Будет ли мне позволено поговорить с ней еще одну минуту? Ей больше не придется отвечать на вопросы.
– Валяйте.
Бонстил опять повернулся к ней, и она увидела на его лице обеспокоенное выражение.
– Прости, что я давил на тебя, – тихо промолвил он, – все дело в том, что теперь этот черный ящик наконец-то приоткрылся. Вчера поздно вечером моя ставка на Чарли By все-таки оправдала себя. Он вывел нас на один склад. Двести пятьдесят ящиков с оружием. Знаешь, что мы обнаружили там? М-15, полуавтоматические винтовки, автоматы. – Его глаза лихорадочно блестели. Он был похож на охотничью собаку, спущенную с поводка. – Ты понимаешь? Теперь это не одни домыслы. Груз дожидается следующего рейса лайнера «Хартбитс».