Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях
Шрифт:
Ахмед Джаззар был родом босняк; в шестнадцать лет от роду за насилие своей невестки он спасся бегством от мщения родных в Константинополь и, не зная, что делать с собой, продал сам себя купцам, которые торговали кавказскими невольниками. Таким образом он поступил в мамлюки к одному из египетских беков. Его господин был убит бедуинами. Ахмед набрал шайку подобных себе повес и стал умерщвлять всех бедуинов, которые попадались ему в руки. Однажды хитростью он завлек в засаду более семидесяти человек и в том числе несколько шейхов и перерезал их до последнего. При каждом убийстве он восклицал: «Еще одна жертва за кровь моего господина Абдалла-бея». Эти подвиги были совершенно во вкусе мамлюков и доставили молодому Ахмеду великую славу в Египте и прозвище Джаззара, т. е. резника, или мясника. Он представил Али-беку, который в это время захватил верховную власть в Египте, головы четырех ненавистных ему шейхов из бедуинов. Али-бек принял удальца в свою службу и его кинжалом отделывался от своих недругов и особенно от опасных друзей или доверенных служителей, которых нескромность могла ему повредить. В награду за эти услуги он пожаловал его в беки. Али-бек был в союзе с Салих-беком, который помог ему истребить соперников и сделаться властелином Египта. Но наступила пора отделаться и от этого союзника. Али-бек поручил это щекотливое дело Джаззару. Тот уклонился от предложения, сказав, что в пребывание свое в Верхнем Египте вместе с Салих-беком они побратались [123] и потому не мог теперь
123
У греков, у албанцев, у сербов, как и у черкесов и у других восточных племен, существует обычай этих братаний. Христиане соблюдают при этом некоторые церковные обряды. Мусульмане меняются рубахами и саблями. Такое произвольное родство столь же свято, как и родство кровное. В народе, особенно у мусульман, оно вряд ли не святее кровного родства. Безродные мамлюки заменяли им свое сиротство.
Мухаммед-бек Абу Дахаб, о котором мы уже имели случай говорить, вызвался отделаться разом от обоих. Он пригласил их на прогулку по ту сторону Нила в пустыне пирамид. Там затеял он ссору с Салих-беком, который, ничего не подозревая, не взял с собой своих мамлюков. Салих был убит. Джаззар издалека все видел, но, когда подоспел, было поздно, чтобы спасти брата. Абу Дахаб не посмел напасть из Джаззара, пока на нем было оружие. Он дружески его принял, уселись на ковры, закурили трубки. Абу Дахаб стал рассказывать о ссоре, которая подала повод к убийству; он обнажил свою саблю, чтобы обтереть кровь, стал хвалиться своим булатом и хотел сличить с саблей Джаззара, чтобы таким образом его обезоружить. Джаззар хладнокровно отвечал, что он сделал обет не вынимать сабли из ножен без того, чтобы не отрубить чьей-нибудь головы, а с тем встал, сел на коня и поскакал в Каир. Оттуда, переодетый магрибином, скрытно отплыл в Константинополь, чтобы спастись от Али-бека.
В Константинополе Джаззар соскучился; не видя возможности пробить себе дорогу в толпе искателей столичных и открыть другое поприще по своему вкусу, он отправился в Дамаск. После Египта Сирия была в те времена обетованным краем для людей такого характера. Дамасский паша охотно принял его в свою службу. В сражении под Сайдой Джаззар отличился своим остервенением и приобрел новую славу. Когда стали рассуждать о защите Бейрута против русского флота, выбор пал на Джаззара и был тем приятнее для эмира Юсефа, что он прежде еще имел случай с ним сдружиться и дать ему гостеприимство в Дейр эль-Камаре [124] . Когда Джаззар гостил у эмира и даже некоторым образом был в его службе, Мухаммед-бек Абу Дахаб предлагал эмиру 100 тыс. талеров за его голову, но эмир не согласился изменить долгу гостеприимства. Далее увидим, как отблагодарил Джаззар своего покровителя.
124
В 1770 г. — Прим. ред.
Как только он [Джаззар] занял Бейрут, стал укреплять город стеной и обновлять замки, поврежденные русскими. Для этого он наложил контрибуцию на жителей и разломал дворцы эмиров, чтобы употребить материалы для укреплений. Горцам запретил показываться в городе, а магрибины его делали набеги на все окрестности и беспощадно резали и грабили горцев. Со всех сторон злодеи и бродяги сбегались к Джаззару, и шайка его со дня на день умножалась и становилась опасной для Ливана. Эмир понял свою ошибку, но поздно. Жалобы его паше оставались без внимания, ибо Джаззар предлагал со своей стороны, чтобы Бейрут остался в непосредственном ведении пашей.
Измена Джаззара заставила эмира помириться с Дахиром. Уже давно друзы того желали: семейные козни эмиров служили поводом к войнам с соседями и к вящему вмешательству пашей в дела Ливана. Эмир сошелся с шейхом у Сура, в Рас эль-Айне, у того натурального артезианского колодезя, который, неизвестно почему, назван у всех путешественников Соломоновым источником. Там они заключили оборонительный союз противу пашей и особенный договор, в силу коего они обратились к русскому адмиралу с просьбой освободить Бейрут от Джаззара. Это было в 1772 г. [125] Отряд русского флота под начальством капитана Кожухова показался опять на Бейрутском рейде [126] , и между тем как соединенные милиции мутуалиев и друзов обступали город с сухопутной стороны, фрегаты и мелкие суда громили его с моря. Осада продолжалась четыре месяца. Джаззар отчаянно защищался со своей шайкой. Береговые батареи были разрушены, и замки заняты десантом; но брать город приступом не было средства. Все внутренние здания на сводах необыкновенно прочных, по самому свойству камня, даже улицы кривые и узкие покрыты сводами, под коими гарнизон укрывался в безопасности от ядер и от бомб. Бреши были сделаны, но туземная милиция никак не соглашалась идти на приступ даже вслед за русским десантным отрядом; а одним десантом нельзя было думать о приступе. Наконец осажденным пришлось кормиться падалью и собаками. Джаззар сдался на капитуляцию, сел на русскую галеру, которая перевезла его в Сайду к Дахиру. Эмиру ливанскому он не доверял, но к галилейскому шейху он имел полное доверие. Вскоре опять встретимся с Джаззаром…
125
С 1772 г. до падения власти шейха Дахира в 1775 г. эмир Юсеф не выплачивал дани в казну Порты. — Прим. ред.
126
Весной 1773 г. — Прим. ред.
Наш [русского флота] отряд сделал значительные призы у сирийских берегов, а так как по предварительному договору с сирийскими своими союзниками он отказался от добычи бейрутской, кроме военных трофеев, то горцы выдали на долю отряда деньгами 300 тыс. пиастров. Эмир Юсеф ливанский просился даже со всем своим народом в подданство России, но с тем, разумеется, чтобы Россия освободила Ливан от турок [127] . Как бы то ни было, во все продолжение военных действий русский офицер командовал в Бейруте и оставил по себе хорошую память. Народное предание называет офицера этого Степаном [128] .
127
История военных действий русского флота у берегов Сирии в 1773 г. следующая. С 20 июля 1772 г. по 9 марта 1773 г. между Турцией и Россией продолжалось перемирие. В апреле 1773 г. главнокомандующий русским флотом А. Г. Орлов уехал в Ливорно, и командование эскадрой перешло к адмиралу Спиридову. Когда Али-бек весной 1773 г. вновь обратился к главнокомандующему русской эскадры с просьбой о помощи, адмирал Спиридов отдал приказ капитан-лейтенанту Кожухову следовать к египетским и сирийским берегам и помочь Али-беку и его союзникам. Одновременно премьер-майор граф И. Войнович был направлен в Сирию. К 12 июня в Суре Войнович был встречен находившимся
15 июня в Акку пришла эскадра капитана Кожухова. 23 июня обе русские эскадры объединились в Сайде. Два дня спустя эскадра прибыла к Бейруту, и между ее командованием с одной стороны, посланником Дахира Денгизли и эмиром Юсуфом — с другой был подписан договор о совместных действиях. Друзские шейхи и эмиры и шейх Дахир признавали покровительство России и обязались воевать с Турцией, пока Россия будет в состоянии войны с ней.
Русский десант состоял из 787 человек регулярных отрядов (главным образом морских канониров) под командой гвардии поручика Баумгартена и иррегулярных частей (из албанцев, греков, славян) под командой майора Дуси и поручика И. Войновича. Несмотря на то что русская артиллерия разрушила в нескольких местах стену крепости, войска эмира Юсефа отказались идти на штурм города. Превосходство сил противника не позволяло русским частям осуществить наступление. Было решено ожидать подкреплений от Дахира из Акки, а десанту вернуться на корабли. Эмир Юсеф продолжал блокировать в горах неприятеля.
16 и 24 августа вновь был высажен русский десант, который блокировал город с суши. Тем временем Дахир совместно с друзами разбил халебского пашу, направлявшегося на помощь Бейруту, и собирался осадить город.
22 сентября Джаззар согласился покинуть Бейрут и выехать на русском корабле в Сайду. 29 сентября были подписаны следующие условия сдачи Бейрута: город переходил в руки эмира Юсефа и гарнизон Джаззара поступал в распоряжение Дахира.
Русские войска вступили в город и на следующий день передали его друзам.
Русские суда оставались у берегов Сирии до января 1774 г. и в начале февраля вернулись на свою базу на о-ве Парос (даты по старому стилю. — Прим. ред.)
19 июля суда подошли к Бейруту и начали его обстрел, чтобы отвлечь внимание от высадки десанта.
128
Это, вероятно, Баумгартен, который был облечен полномочиями со стороны адмирала для устройства дел с горцами.
Дахир с Али-беком поспешили в Палестину [129] , которой племена признавали над собой власть шейха. Там они, обеспеченные с тыла союзом с друзами, стали готовить экспедицию в Египет. В Яффе и в Набулусе происки дамасского паши производили волнение в народе. Яффа бунтовалась. Али-бек обложил город со своей кавалерией, без пехоты, без осадной артиллерии. Мамлюки восемь месяцев томились под его стенами. В весну 1773 г. Яффа сдалась [130] . Али-бек стал оттуда вести переговоры с египетскими беками и грозить им нашествием вместе со своими сирийскими союзниками. Мухаммед-бек, боясь его мщения и видя, что он имел много приверженцев между мамлюками и беками, согласился с другими написать к нему покорные письма с предложением возвратиться и править опять Египтом. Али-бек вдался в обман; не слушая Дахира, который советовал ему повременить, умножить свои силы и ждать обещанного пособия от русского флота, он с небольшим только отрядом пустился в обратный путь. Беки с Абу Дахабом встретили его у границы в эль-Арише и оказали ему всякие почести. Но на пути через Суэцкую пустыню люди Мухаммед-бека затеяли ссору с мамлюками Али-бека, стали рубиться, не слушая приказа своего господина, и всех перерезали. Сам Али-бек, который, не подозревая измены, наскакал, чтобы унять своих, был в суматохе ранен. Беки или показывали вид отчаяния, или в самом деле скорбели; но все заодно лобызали руки своего повелителя и гостя. По прибытии в Каир они окружили его заботами, а между тем рана его была отравлена. Так кончилось бурное поприще Али-бека [131] . Шейх галилейский искренно его оплакивал, он лишался в нем союзника, который, по всему судя, видел в престарелом Дахире и в храбрых его сыновьях только орудия для своего влияния в арабском мире и для своих грядущих помыслов.
129
Здесь Базили допустил нарушение хронологической последовательности в изложении событий: военные действия в Палестине и отъезд Али-бека в Египет предшествовали осаде Бейрута. — Прим. ред.
130
Осаду Яффы отрядами Али-бека подробно описал русский офицер Сергей Плещеев, участник военных действий русского флота в Средиземном море, в книге «Дневные записки путешествия из архипелагского, России принадлежащего острова Пароса в Сирию… в исходе 1772 лета». СПб., 1773. — Прим. ред.
131
В апреле 1773 г. — Прим. ред.
Суэцкая пустыня. Литография Ф. Арундале, XVIII в.
По смерти султана Мустафы III его преемник Абдул Хамид, истощая все свои усилия для окончания войны с Россией, предписал пашам своим в Сирии заключить во что бы то ни стало мир с могущественным шейхом. Начались переговоры. Порта уступала в наследственное владение шейху всю Палестину, за исключением города Иерусалима, который по своим святыням долженствовал оставаться в ведении дамасского паши, равно и весь пашалык Сайды, т. е. древнюю Финикию. Но вместе с тем, как будто в уважение договора Расэльайнского, о коем мы упоминали выше, она [Порта] ставила Дахира под надзор и ведение эмира ливанского.
Это последнее распоряжение было отлично придумано в залог будущего раздора между двумя вассалами и в обеспечение влияния Порты на обоих. Был наряжен капиджи от дивана с милостивым фирманом и с обещанием всякой льготы, лишь бы шейх оставался покойным и платил весьма умеренную дань. Дахиру было под 90 лет, телом он был еще бодр и лихо наездничал, но духом он слабел. Ему польстили предложения Порты. Но сыновья его, которые сами уже были стары, видели в них одну только приманку и советовали отцу продолжать войну.
Недоверчивость, сопутница старости, вкралась в характер Дахира. Он слушал только своего казначея, христианина Ибрахима Саббага, который управлял всеми его делами, копил миллионы для себя и для своего господина, монополиями забирал в свои руки всю торговлю и, пользуясь властью шейха, угнетал народ непомерными налогами. Переговоры с Портой длились; между тем по поводу грабежей, сделанных в Баальбекской долине братом эмира Юсефа, паша дамасский выступил с войском, чтобы наказать горцев, и был готов ворваться в ливанские ущелья. Его настиг Али, сын Дахира, у Коб-Ильяса, на восточной покатости Ливана, и разбил его наголову [132] . На Ливане междоусобия не прекращались. Братья эмира привлекли в свою сторону недовольных шейхов езбекиев и с ними бунтовались. На Антиливане Шихабы не переставали также то убивать брат брата, то судиться между собой у эмира Юсефа и у шейха Дахира. Эти междоусобия горцев и ссоры Дахира с сыновьями обнадежили Порту дать другой оборот сирийскому делу.
132
По данным Шидийака, это было в 1773 г. — Прим. ред.