Сирота земли. Спасение
Шрифт:
Город, в котором жила моя семья был приграничным и один из первых удар случись беда пришелся бы на него. Из разговора было ясно, что мужчины бояться не захвата города, он был более чем укреплен – вокруг высокие непроходимые горы и только один въезд, который тщательно охраняется; они боялись осады и бомбежек. Ведь если въезд один, то и выезд тоже один, враги могли перекрыть его и тогда город уже ничего не спасет, население останется в ловушке, обороняться когда ты внизу горы, а тебя бомбят сверху почти бесполезно.
– Надо обязательно сделать запасы
Этот вариант был худшим, его не исключали, хотя большинство мужчин отказывались верить в возможность такого исхода. Но, как оказалось позже, они ошибались.
Глава 2
Война неумолимо приближалась к городу. Теперь уже все от детей до взрослых обсуждали возможные последствия нападения. В один из таких дней по телевизору объявили, что между Азербайджаном и Арменией подписан мирный договор, а это значило, что войны удалось избежать. В этот день люди впервые за несколько месяцев легли спать с надеждой на лучшее. Примерно в два часа ночи город проснулся от жутких взрывов – это была установка град, город бомбили.
В этот день я легла спать рано, но никак не могла заснуть, ей почему-то было очень страшно, она несколько раз включала свет и осматривала комнату. Я никак не могла успокоиться и решила взять в кровать себе мягких игрушек, чтобы немного поиграть и успокоиться.
Грохот, яркая вспышка, что-то посыпалось на меня, я попыталась встать с кровати, встала на коленки и тут же пожалела, что-то острое впилось мне в ноги, от боли я резко дернулась и упала на пол.
– Что случилось, ты живая, где болит, – услышала я в темноте голос мамы.
Тут же кто-то включил свет в комнате, от яркого света резануло в глазах и я невольно прикрыла их.
Я почувствовала как меня взял на руки папа и сказал:
– Ее видимо оглушило, она ранена, надо в больницу.
Я открыла глаза и тихо сказала:
– Болит спина и ноги.
– На тебя упали осколки выбитого окна, порезали спину и впились в ноги, поэтому и болит, ничего страшного нет, сейчас поедем в больницу, там все обработают и пройдет, – тихо-тихо только мне одной говорил папа, а сам бежал со мной на руках по лестнице вниз со второго этажа к гаражу, где была его машина.
Меня он положил на заднее сиденье, а сам сел за руль.
Когда мы выезжали за ворота прогремел второй взрыв, бомба попала в сад к соседям, которые выращивали гвоздики, цветы взлетели вверх в перемешку с землёй и застучали по крыше машины. Я разглядывала как свисают убитые цветы с крыши по дороге в больницу. Когда мы подъехали к больнице наконец то сработала воздушная тревога, ужасный звук, от которого холодеет на сердце, звучал над городом, вводя в ступор многих горожан. Вместо того, чтобы найти укрытие, они оставались на месте и просто опирались по сторонам. Больница была переполнена, люди везли сами раненых. Папа отнес меня на руках к двери кабинета, открыл дверь с ноги
– Самвел сегодня дежурит?
– Я здесь, что такое? – услышала я голос дяди Самвела.
– Асю ранило, посмотришь? – сказал папа, передавая меня в руки дяди Самвела.
– Конечно, конечно, пойдем моя сладкая, сейчас все вылечим, чтоб руки отсохли у тех, кто посмел навердить моей племяннице, – дядя Самвел очень бережно положил меня на кушетку, сделал обезболивающий укол и осторожно начал вынимать одно стёклышко за другим, обрабатывать раны и где была необходимость зашивать их. Спина была вся посечена, раны были неглубокими, но шрамы остались на всю жизнь.
Коленки пострадали больше, я придавила весом осколки, когда пыталась встать и они глубоко впились, пришлось накладывать швы. Шрамы на коленках и бедрах долгие годы были для меня причиной не носить юбку, было неудобно, когда каждый раз спрашивали что случилось, почему шрамы…
Когда мне все уже подлечили, бомбежка закончилась, сирену выключили и в больнице уже не было места даже в коридоре, тяжело раненых привозили каждые две-три минуты. Папа решил забрать меня домой, дядя Самвел дал с собой все необходимое для перевязки и объяснил что и как делать.
– Вот, моя сладкая, я папе твоему все рассказал как и что надо делать, чтобы твои раны быстро зажили, но я как только освобожусь в больнице обязательно тебя навещу, договорились? – добрым голосом обратился ко мне дядя Самвел.
– Договорились, – ответила я.
– Дядя Самвел, почему я так сильно хочу спать? – спросила я.
– Это хорошо, ты поспи, я укол тебе обезболивающий сделал, там ещё успокоительный компонент есть, чтоб ты расслабилась и отдохнула, так быстрее поправишься, ну все я пойду другим помогать, вон сколько людей пострадало, целую милая моя, поправляйся скорее, – сказав это дядя Самвел и побежал к другим пациентам.
Папа нес меня до машины на руках, лицо его было напряжённое, он молчал, но видно было что мысли в его голове мечутся и не могут найти согласия.
– Папа, не переживай за меня, уже даже не болит, все пройдет, – сказала я ему, стараясь приободрить.
– Я не переживаю, милая, я просто думаю, что нам делать дальше, это война доченька, надо подумать хорошенько взрослым, а ты не обращай внимания, твое дело сейчас спать и поправляться скорее, – ответил папа и снова замолчал до самого дома.
У дома нас ждала бабушка, она когда узнала, что меня ранило, вышла к калитке и не уходила домой, не поддавалась ни на какие уговоры, все говорила:
– Отстаньте от меня все, я никуда не пойду, пока мою Асеньку домой не привезут, пусть меня хоть расстреляют тут, зачем мне жить без моей внучки.
Остальные члены семьи в итоге отступили и оставили ее ожидать у калитки.
– Вай, моя душа, мой цветочек, как же так случилось, почему не меня вместо тебя ранило, чтоб эти ироды подохли, как они так посмели с моей внучкой поступить, – причитала бабушка, увидев меня, всю забинтованную, на руках у папы.