Сирота земли. Жизнь на чужбине
Шрифт:
Получив свои листки на руки, я удивилась и расстроилась одновременно – оба листка были без единой ошибки, но с неудовлетворительными оценками в конце.
Я решила уточнить причину выставления оценки «неудовлетворительно» и подошла к классному руководителю с вопросом, на который мне моментально был дан ответ:
– Привыкай. Двойки будешь получать регулярно. Скажи спасибо, что конкретно эти в журнал не будут выставлены. Твои пятерки из прошлой школы для нас не имеют никакого значения, так что мы сами будем решать, как тебя оценивать.
– Но ведь двойку ставят за ошибки. Тогда покажите мне где я ошиблась, пожалуйста,
– В этом нет никакой необходимости. Если стоит двойка, значит, именно ее ты сейчас и заслуживаешь. А еще ты сегодня назначаешься дежурной по классу. Ведро и швабра в туалете, тряпки в шкафу: вымой полы, протри парты и доску. Я лично проверю, как ты сделаешь всё. Учти, если мне не понравится, будешь перемывать, – строго, не терпящим возражения тоном сказала классный руководитель.
Это потом у меня к таким вещам появился иммунитет, а в тот момент обида захлестнула так сильно, что слезы выступили на глазах. Чтобы не разреветься прямо в классе, я выбежала в коридор и пошла в сторону туалета. Тут меня перехватил Алеша и сказал:
– Ну-ну, Аська, держись, не кисни. Мало ли что несет эта мымра, главное, что ты знаешь о себе правду. Я помогу тебе, пошли.
Алеша поднял все стулья, принес воды, показал, как на их школьной швабре крепится тряпка для мытья полов. Учительница недовольно ворчала:
– Алешка, опять ты путаешься у меня под ногами. Иди уже домой, она сама прекрасно справится!
– Если я вас раздражаю, сходите прогуляйтесь, потом придете работу принимать, – бодро ответил ей Алеша.
– Ну смотри у меня! Огребешь ты в этом году, дождешься! – погрозила она пальцем Алешке и ушла.
– Иди лучше домой, я и правда сама справлюсь. Не хочу, чтобы у тебя из-за меня были проблемы, – сказала я Алешке.
– Забей! Ничего эта мымра мне не сделает. Образование у нас в стране до девятого класса обязательное, так что выгнать она меня из школы не сможет, даже если захочет. А двойки свои пусть сколько хочет ставит, если ей от этого легче станет. Мне на это реально плевать, – ответил Алешка.
– Почему ты так относишься ко мне? Другие явно сделали вид, что меня вообще не существует, – спросила я у Алешки.
– Нравишься ты мне, Аська, – смеясь, ответил Алешка.
Он меня сильно смутил своим ответом, поэтому дальше мы с ним убирались молча, и только в конце я его поблагодарила за помощь.
Я только через год узнала, что его старшего брата убили скинхеды, просто в их больную башку пришла мысль, что он приезжий, и они избили его сильно. Алешка нашел его у подъезда без сознания, вызвал скорую, но было слишком поздно – по дороге в больницу от полученных травм он умер. Этих тварей поймали, но ввиду малолетнего возраста реальный срок из них никто не получил. А Алешка на могиле брата поклялся, что никогда не будет делить людей на хороших и плохих, только основываясь на их национальной принадлежности. И слово Алешка держал крепко: каждый раз, когда он видел проявление нетерпимости или несправедливости, основанное на национальной неприязни, он заступался и старался помочь чем мог.
В девяностые годы тема национализма и нетерпимости к приезжим была очень острой, что я имела возможность прочувствовать на своей шкуре в полной мере. Как оказалось, директор школы придерживалась четко очерченных неонацистских взглядов и подбирала соответствующий
Если честно, то сначала я откровенно не понимала причину подобного отношения ко мне со стороны педагогов, эти их специфические взгляды. Думала, что действительно мои знания, полученные в другой школе, дают мне недостаточно крепкий фундамент для того, чтобы также успешно справляться с заданиями в новой школе, тем более была существенная разница в программе обучения. Например, иностранный язык дети в моем классе начали изучать во втором классе, а я в пятом; математику в этой школе преподавали по более сложному учебнику, и ряд тем мне был не известен. Я поставила себе цель дотянуть свои знания до необходимого уровня: дома самостоятельно учила слова по английскому языку, составляла диалоги, выполняла упражнения по грамматике, изучала новые темы по математике. Раньше не было интернета, а у родителей не было возможности нанять мне репетитора, так что я пропадала в библиотеке в поисках нужного материала и упорно занималась.
Мой усердный труд давал результаты, и, надо сказать, это заметили и учителя. Но, к моему удивлению, вместо поддержки и похвалы я получила более жесткий прессинг с их стороны: меня вызывали на самые сложные задания к доске, если были индивидуальные работы, то моя карточка всегда была на пару заданий длиннее, чем у моих одноклассников. Меня спрашивали на всех уроках практически каждый день и оценивали по-особенному: чтобы получить оценку «отлично», мне нужно было разобраться в теме на уровне, приближенном к уровню учителя.
Я уже привыкла вечно впахивать и по-другому просто себе уже не представляла учебу. Школа держала меня в тонусе, не давая ни секунды, чтобы расслабиться.
Глава 4
Однако я могла выдохнуть, выходя за пределы школы. Как я говорила тогда самой себе, «выбираясь на волю». Общество в России в целом вполне адекватно относилось к детям приезжих: у меня не было особых проблем с прогулками на улице, походами в магазин или поликлинику. Всегда и везде находились люди, готовые прийти на помощь, подсказать или показать что-то, если я обращалась к ним с просьбой. Поэтому у меня было два мира – «мир школы» и «мир на воле».
К моему великому сожалению, в моей жизни был такой период, когда оба мира сошлись под единым флагом нацизма. Связано это было с участившимися терактами на территории России: взрывали жилые дома, брали людей в заложники, и везде говорили о том, что это дело рук кавказцев. Вот тогда мой «мир на воле» перестал быть для меня местом покоя, а стал еще более опасным и непредсказуемым местом, нежели мой «мир школы». В школе гнобили, унижали, проявляли несправедливость, но никогда не доходило до рукоприкладства. А люди в «мире на воле» могли позволить себе не только оскорбить словом, но и пнуть, толкнуть, плюнуть, ударить.