Сиротка. Нежная душа
Шрифт:
Мелани слушала и расспрашивала. Наконец она утерла ностальгические слезы. В Валь-Жальбере женщина провела свои лучшие годы в качестве супруги и матери.
— Не грустите, мадам, — сказала Шарлотта. — Водопад остался на своем месте! Он поет очень громко, особенно весной, и теперь я его вижу. Это так красиво!
— Я и забыла, что тебя прооперировали, малышка! — обрадовалась Мелани. — А ты, Эрмин, ты поешь еще, как наша река? Спроси у моей невестки, я часто рассказываю ей, как ты пела мне «Ave Maria» и как это было чудесно.
Через четверть часа молодая женщина согласилась устроить маленькое выступление. Было бы жестоко
Между тем на улице Эрмин слушал Октав Дюплесси.
Эрмин с сожалением попрощалась с Мелани Дунэ. К этой пожилой даме с серебристыми волосами она всегда испытывала искреннюю симпатию. А еще у них были общие, очень приятные воспоминания о Валь-Жальбере в те времена, когда все дома были заселены. С приходом вечера над печными трубами взвивался дымок, в окнах зажигался умиротворяющий свет. Сердце молодой женщины на мгновение сжалось от тоски.
— Ты пела хорошо, как никогда, — заявила Шарлотта, в то время как они вышли на улицу. — А Мукки слушал тебя и тихонько ворковал.
— Да, мой малыш всегда ведет себя хорошо, когда я пою, — пошутила молодая женщина.
Они направились к порту. Солнце укрылось за пушистыми тучами, мороз вступал в свои права. Эрмин подумала о муже, который, конечно же, уже доехал до Перибонки и теперь повернул обратно.
«Сегодня вечером он будет ночевать на лесопилке, не со мной, хотя ему так нужны теплая ванна и чистая одежда! Боже, мужчин иногда так трудно понять! Тошан привык к трудностям: плохой пище, холоду, самой тяжелой работе. Готов вынести любое испытание, если того требует наниматель или просто надо доказать, что он чего-то стоит!» Положа руку на сердце, Эрмин не одобряла эту историю с пари и гонкой.
Когда молодая женщина от всей души пела для Мелани Дунэ, то внезапно ощутила волнение, поколебавшее ее уверенность. Она решила для себя, что всегда сможет петь для родственников и друзей, но перед публикой — никогда.
— Интересно, где Ханс и мама? — спросила она вполголоса. — Я бы предпочла, чтобы ты поехала домой в автомобиле, в санях ты рискуешь превратиться в ледышку!
— Но и ты тоже! — возразила девочка. — И тем более Мукки! И это нехорошо — оставлять Симона одного.
— Он уже взрослый мальчик, — пошутила Эрмин.
Они вернулись на набережную. Эрмин увидела Ханса Цале, который махал им рукой. Он был один.
— Вот и ты, Эрмин! — начал он. — Лора ждет меня в баре «Ch^ateau Roberval». Твоя мать дала мне поручение: я должен отвезти тебя в Валь-Жальбер и собрать для нее чемодан. Мы с Лорой проведем несколько дней в Робервале. Я вернусь в свою скромную квартирку, а она сняла номер в отеле.
Новость обескуражила молодую женщину. Она с недоверием заглянула в серо-голубые глаза пианиста.
— Мама решила остаться из-за меня? — спросила она. — Она очень на меня обиделась? В это невозможно поверить! Мы были так рады видеть друг друга после долгой разлуки! Но, если она поступает так только потому, что я хочу сама решать, что для меня лучше, значит, она не так уж сильно меня любит!
— Твое поведение ее очень огорчает, — ответил на это Ханс. — Эрмин, разве трудно было просто пообещать, что не сейчас, но очень скоро ты еще раз подумаешь о своих перспективах стать певицей? И вы бы не поссорились.
— Я не хотела врать, и вот результат! — грустно отозвалась молодая женщина. — Идем, Шарлотта, мне нужно поговорить с матерью.
— Эрмин, это ничего не изменит! — возразил Ханс. — А твой
— Нет. Я хочу дождаться возвращения Тошана. Я уверена, он выиграет гонку.
— Или потеряет месячное жалование, — с осуждением заметил Ханс.
Молодая женщина взяла тепло укутанного сына на руки и передала коляску своему будущему отчиму.
— Подождите меня здесь, я скоро вернусь! — пообещала она.
И быстрым шагом удалилась. Шарлотта побежала следом.
Лора не удивилась, увидев, как Эрмин входит в роскошное заведение, в котором они встретились впервые после долгой разлуки. Великолепие убранства отеля поразило Шарлотту: она замерла, рассматривая мебель, хрустальные светильники, ковры и портьеры.
— Мама! — тихо позвала Эрмин, не желая привлекать к себе лишнего внимания. — Мама, умоляю, не надо переезжать в отель, оставлять меня дома одну! Что скажут в Валь-Жальбере? Ты не нашла лучшего способа меня наказать?
— Дорогая, ты ошибаешься, — ответила на это Лора столь же доверительным тоном. — Я поступаю так, чтобы освободить тебя от своего присутствия. Последнее время я не очень хорошо себя чувствую. Упрек, который ты бросила мне в лицо на набережной, я заслужила. Я успела забыть о своих ошибках и о том, сколько горя ты перенесла по моей вине. Тошан, в отличие от меня, хороший отец, а ты — ласковая и заботливая мама. Думаю, твой муж чаще будет приезжать, если я перестану путаться у вас под ногами, как сказала бы наша Мирей. И мне нужно подумать. Поверь, я совсем не хотела причинить тебе боль, когда приняла это решение!
Лора в замешательстве посмотрела на Шарлотту. Эрмин поняла намек и предложила своей подопечной прогуляться в соседнюю гостиную, где на столиках для посетителей были разложены самые разные журналы.
— Мы закажем горячий шоколад, — пообещала молодая женщина.
Девочка сообразила, что разговор матери и дочери не предназначен для ее ушей.
Как только они остались одни, Лора добавила:
— Я много думала о твоих перспективах в качестве оперной певицы и вдруг поняла, что существует еще одна проблема. Я отчего-то стала очень раздражительной, я ни в чем не уверена. Если быть краткой, постоянное присутствие Ханса меня угнетает. Живя в отеле, я буду сама решать, как мне провести вечер, а может, и дневные часы. У меня четкая цель: сохранить репутацию.
— Но все ведь знают, что вы обручены и скоро поженитесь! — удивилась Эрмин. — Только что, на набережной, вы держались за руки. Или он тебе наскучил?
— Нет, не все так плохо! Просто у меня появились сомнения насчет обоснованности нашего будущего союза. А держать его за руку — это мелочь, ведь дороги скользкие и поддерживать друг друга вполне нормально. Как бы то ни было, несколько дней одиночества помогут мне разобраться в своих чувствах. Эрмин, дорогая, меня мучит совесть. Не я воспитывала тебя; ты росла, ожидая возвращения родителей, была вынуждена во всем покоряться сначала монахиням, потом Жозефу Маруа. А теперь я терзаю тебя разговорами о карьере, об успехе. Внезапно я осознала свою неправоту, и мне стало стыдно, что я так плохо с тобой поступаю. А ведь я всего лишь бедная бельгийская эмигрантка! И не заслуживаю состояния, которое унаследовала от Фрэнка. Временами мне хочется раздать все деньги, чтобы они не принесли мне несчастья. Я не забыла о том, что Фрэнк Шарлебуа хотел развестись со мной, когда ко мне вернулась память. Ему помешала только внезапная смерть. Если бы не его кончина, мне пришлось бы самой зарабатывать себе на хлеб.