Сиротский Бруклин

Литэм Джонатан

Невыразительного нигде не было видно.

– Я понимаю вас, – сказал я, желая разговорить их. – Я тоже боюсь этого великана. Все дело в том, что от страха не так-то просто избавиться.

Я подумал о Тони. Если он прошлой ночью приходил в «Дзендо», то вызвал ли его визит такой же переполох, как мой? Видимо, на него тоже должны были напасть эти выпускники клоунского колледжа, притворявшиеся крутыми парнями?

– А почему же ты не боишься нас? – спросил Худой. – Или мы не страшные? – Он обратился к Толстому. –

Ты ведь уже ударил его.

– Вы можете сделать мне больно, но при этом не напугаете меня, – проговорил я рассеянно. Часть моего мозга, по обыкновению, играла со словами: «Обращаться со страхом, стращать крахом», и так далее. А другая часть раздумывала о Тони.

– С кем ты разговаривал по телефону? – спросил Прыщавый, все еще находившийся под впечатлением оборвавшейся беседы.

– Ты мне не поверишь, – ответил я.

– А ты все-таки попробуй, – предложил Толстый, опять заламывая мне руку.

– Просто один парень, который кое-что расследует для меня, вот и все. Я хотел узнать адрес Ульмана, – объяснил я. – Моего партнера арестовали по подозрению в убийстве.

– Послушай, нам не нужны никакие посторонние парни, никакие расследования, – сказал Толстый. – Это мы и пытаемся тебе втолковать. Не вздумай вмешиваться, лезть в квартиру Ульмана – нас послали тебя как следует припугнуть и предостеречь, – пояснил он.

«Напугать меня, пугало, – пел мой мозг. – Пугало Бейли. Пустоголовый Брейни».

– Двинь ему посильнее, напугай, и давайте уходить отсюда, – сказал Худой. – Не нравится мне все это. Ларри был прав: это глупо. Мне наплевать, кто ведет расследование.

– Я все еще хочу знать, с кем ты разговаривал, – настаивал Прыщавый.

– Послушай, – заговорил Толстый. Он попытался урезонить меня, видя, что настроение в его банде изменилось. – Мы здесь по приказу того самого здоровяка, о котором ты нам говорил, ясно? Это он послал нас. – И тут он сделал весьма неординарное заявление: – А раз уж он хотел тебя напугать, так ты и пугайся, и нам не придется тебя колошматить.

– Такие парни, как вы, могли бы убить меня. Но я бы все равно не испугался, – отозвался я.

– Сразу было ясно, что ничего у нас не выйдет, – проговорил Худой и тоже выбрался из машины. Теперь оба передних сиденья опустели. – Не стоило нам браться за это дело, – договорил он, заглянув в машину и обращаясь к Толстому и Прыщавому. Он приподнял брови, взглянув на меня. – Ты должен простить нас. Мы такими вещами не занимаемся. Мы мирные люди. – С этими словами Худой захлопнул дверцу.

Я вывернул шею, чтобы увидеть, как он идет по улице: походка была у него чуть подпрыгивающая, как у птицы.

– Пугливыйкоп! – выкрикнул я.

– Где? –

спросил Толстый, немедленно выпустив мою руку.

Оба похитителя принялись озираться по сторонам, их глаза под темными стеклами очков с ценниками были полны страха. Обретя наконец свободу, я тоже принялся вертеть головой, но не потому, что искал кого-то взглядом, а просто желая доставить себе удовольствие повторить их движения.

– Надо кончать с этим, – пробормотал Прыщавый.

Они быстренько выбрались из машины и пустились вдогонку за исчезающим в толпе Худым.

Худой забрал ключи от машины, но сотовый телефон Невыразительного по-прежнему лежал на сиденье рядом со мной. Я сунул его в карман. Потом я наклонился вперед, открыл отделение для перчаток, пошарил там и нашел квитанцию агентства по прокату автомобилей. Машина была взята напрокат на шесть месяцев корпорацией «Фудзисаки», Парк-авеню, 1030. Я был почти уверен, что это недалеко от «Дзендо». То есть там, где я был, когда на меня напали. Я постучал по крышке бардачка пять раз, но раздавшийся при этом звук был глуховатый и совсем мне не понравился.

Идя пешком на Парк-авеню, 1030, я раскрыл сотовый телефон и позвонил в «Л amp;Л». До этого мне еще ни разу не доводилось звонить с улицы, и я чувствовал себя настоящим киногероем.

– «Л amp;Л», – ответил голос, который я надеялся услышать.

– Тони, это я, – сказал я. – Эссрог. – Именно так Минна всегда начинал телефонный разговор: «Лайнел, это Минна». Ты – первое имя, я – последнее. Иными словами, ты – ничтожество, а я – босс ничтожества.

– Ты где? – спросил Тони.

Мне следовало ответить, что в данный момент я пересекаю Лексингтон по Семьдесят шестой улице. Но я не хотел говорить ему этого.

Почему? Я бы не смог объяснить; и все же позволил моему тику ответить Тони:

– Поцелуй меня, пугало!

– Я беспокоюсь о тебе, Лайнел. Дэнни сказал, что ты ушел с тем копом-мусорщиком по каким-то делам.

– Примерно так и было, – подтвердил я.

– Ты и сейчас с ним?

– Мусорщик-кок, – серьезно сообщил я.

– Почему бы тебе не вернуться в офис, Лайнел? Нам надо потолковать.

– Я расследую дело, – сказал я. «Дую в дупло я».

– Ну да? – удивился Тони. – И куда же привело тебя расследование?

Какой-то хорошо причесанный господин в синем костюме свернул с Лексингтона и пошел впереди меня. Он говорил по сотовому телефону. Я пристроился следом за ним и шел, имитируя его походку.

– В разные места, – уклончиво ответил я Тони.

– Назови хоть одно.

Чем настойчивее был Тони, тем меньше мне хотелось отвечать ему.

– Я надеялся, что мы могли бы втроем посовещаться, – заметил я. – И сравнить наши данные.