Сиротский Бруклин
Шрифт:
– Они хотят, чтобы я нашел Джулию, – ответил я, спрашивая себя, стоило ли упоминать имя вдовы Фрэнка. – Они считают, ей что-то может быть известно.
Тони вытащил из-под сиденья пистолет и направил его дуло прямо на меня.
Подумать только, я вернулся в Бруклин, подозревая Тони в том, что он сотрудничает с Клиентами, а теперь – ну что за ирония! – Тони заподозрил меня в том же. Ну, с этим мы сейчас разберемся. У Матрикарди и Рокафорте не было причин дурачить меня. Если бы они доверяли Тони, то не посадили бы ждать меня около их дома. Если бы они ему доверяли, он бы прятался в самом
Надо отдать Клиентам должное. Они сумели обвести нас обоих вокруг пальца.
С другой стороны, у Тони от Клиентов была тайна: здание на Парк-авеню. И, несмотря на его страхи, они пока еще не узнали о ней. Так что выходит, что ни у одного члена нашего четырехугольного союза не было монополии на информацию. Тони знал что-то такое, чего не знали они. Мне было известно нечто такое, чего не знал Тони, не так ли? Во всяком случае, я на это надеялся. И еще Джулия: она знала нечто, не известное ни Тони, ни Клиентам, но, возможно, у нее была другая, общая с Тони тайна, и он не хотел, чтобы их секрет дошел до ушей Клиентов. Джулия, Джулия, Джулия… Мне было необходимо вытрясти из нее информацию, и вовсе не потому, что того же от меня требовали Матрикарди и Рокафорте.
Или я пытался перехитрить себя самого? Я же знал, что Минна сказал бы в подобной ситуации.
Колеса в колесах.
Тони никогда прежде не целился в меня из пистолета, но я отчего-то нисколько не удивился: решительный жест Тони я воспринял как естественную кульминацию наших долгих отношений. А вот случись мне направить на Тони пистолет, то я, ей-богу, выглядел бы как плохой актер в комическом шоу.
Кстати, пистолет пришел мне на помощь: я сумел взять себя в руки. Тело расслабилось, тики отступили, а непроизвольный речевой поток измельчал, как бывает в финале рекламного ролика: «Новинка! Идеальное средство лечения – направленный на вас в упор пистолет!»
А Тони, похоже, никакого волнения не испытывал. Он прищурил глаза и крепко сжал губы. Было уже четыре часа пополудни, и Тони явно надоело сидеть в припаркованном автомобиле. У него были ко мне вопросы – срочные, конкретные, – и при помощи пистолета он намеревался сдвинуть дело с мертвой точки.
– Ты еще с кем-нибудь говорил о здании на Парк-авеню? – спросил Тони.
– С кем мне говорить о нем?
– Скажем, с Дэнни. Или с Гилбертом.
– Меня в офисе вообще не было. Дэнни я не видел, а Гилберт в тюрьме. – Я не стал рассказывать ему о своих разговорах с мусорным копом и молил Бога о том, чтобы пейджер Минны не выдал меня случайным звонком.
Между прочим, вопросы Тони сообщали мне куда больше информации, чем он вытянул из меня: например, я понял, что Дэнни с Гилбертом не были с ним на Парк-авеню. Да, этот парень действовал один.
– Стало быть, ты действуешь в одиночку, – заключил Тони, повторяя мои мысли. – Строишь из себя великого сыщика! И с таким придурком мне придется вести дело!
– Если убивают твоего партнера, то, по-моему, ты просто обязан расследовать все обстоятельства, – заметил я.
– Минна не был твоим партнером. Он был твоим благодетелем, а ты – всего лишь его шутом.
– Тогда почему же, оказавшись в беде, Минна позвал меня, а не
– Да он был полным идиотом, позвав тебя на помощь!
Мимо автомобиля проходили какие-то люди, абсолютно равнодушные к разыгравшейся в машине мелодраме. За последние три часа я уже во второй раз подвергался опасности, сидя в припаркованном авто. Интересно, мимо скольких драм, происходящих в автомобилях с поднятыми стеклами, я проходил ежедневно и не обращал на них внимания?
– Расскажи мне о Джулии, Тони… Толстый пони! – Магическое действие пистолета на мой тик заканчивалось.
– Заткнись хоть ненадолго! – гаркнул Тони. – Я думаю.
– А что скажешь об Ульмане? – спросил я. Пока он позволял мне задавать вопросы, я мог спрашивать. – Кем был Ульман?… Улей маньяков!– Я собирался спросить и о «Фудзисаки корпорейшн», но потом мне пришло в голову, что, пожалуй, корпорация входит в число секретов, которые мне известны, а ему – нет. Мне было выгодно сохранить это преимущество, каким бы незначительным оно ни казалось. К тому же неизвестно, какой фортель откинет мой тик, если я попытаюсь выговорить вслух слово «Фудзисаки».
Тони придал своему лицу самое кислое выражение, на какое был способен.
– Ульман – это человек, который был не в ладах с цифрами, – проговорил он медленно. – Один из тех парней, что любым способом стремятся разбогатеть. Фрэнк тоже был из их числа.
– Значит, из дома его вытащили ты и польский убийца, так?
– Это предположение до смешного нелепо.
– Ты все-таки ответь мне, Тони, – настаивал я.
– С чего же мне начать? – спросил он. В его голосе послышались нотки горечи, и я решил, что могу этим воспользоваться. Похоже, Тони по-своему переживал смерть Минны и скучал по агентству, несмотря на то, что увяз в темных делишках и знал о них, конечно, гораздо больше, чем я.
– Для начала прояви хоть какие-то чувства, – предложил я. – Тогда я поверю, что ты не убивал его.
– Отвали, кретин!
– Звучит убедительно, – кивнул я. А потом, сделав такую же кислую гримасу, я прокричал: – Убей-детей-льном!
– Лайнел, твоя беда в том, что ты понятия не имеешь о реальной жизни в реальном мире. Все твои знания – от Минны или из книг.
– Или из гангстерских фильмов. – Я едва сдерживался, чтобы не состроить угрожающую рожу.
– Что?
– Я смотрел много гангстерских фильмов, – объяснил я. – Как и ты. Нашими познаниями мы обязаны Минне и гангстерским фильмам.
– Во Фрэнке Минне уживалось сразу два человека, – задумчиво сказал Тони. – Один – тот, у кого я учился. А второй – тот болван, который находил тебя забавным и позволил себя убить. Ты знал только второго – болвана.
Тони помахал пистолетом, делая вид, что стреляет. Мне оставалось лишь надеяться, что он понимает – пистолет может и вправду выстрелить. Насколько мне было известно, никто из нас, кроме Минны, никогда не носил при себе пистолета. А Минна даже взглянуть на его оружие позволял очень редко. И теперь я спрашивал себя, насколько далеко зашли частные уроки, которые Минна давал Тони; мне было любопытно, насколько серьезно я должен отнестись к словам Тони о двуликости Минны.