Система-84
Шрифт:
Но... — Один из тех пятерых осмелился наконец подать голос. Министр милостиво кивнул. — Меня больше всего беспокоят газеты. Как мы выйдем к ним с такой историей?
— Э-э... — Министр не нашелся что ответить и принялся приводить в порядок лежавшие перед ним бумаги.
— Мы выходить к ним не будем, — сказал Пер Уль-сон. — Пусть они приходят к нам. Через наши обычные каналы мы просто-напросто пустим на свет божий новенькое шпионское дельце. Дело о шпионаже будет приманкой и одновременно отвлекающим маневром. Этим мы объясним и арест Эриксона.
Ульсону не удалось до конца
— Детали я беру на_ себя, — и перекусил спичку. Все с облегчением вздохнули. За столом воцарилась тишина.
— Действовать надо быстро, -- услышал министр свои собственные слова и спросил себя, какие же силы в нем сейчас взяла верх. — Действовать надо быстро, и кроме того, остается, как мы уже говорили, несколько неопределенных факторов. Одним из них является журналист Улле Люк из «Дагенс шохетер». Мы уже высказывали сожаление по поводу связи Турена с Люком и теперь... Да, теперь представляется очевидным, что Люк полностью в курсе дела. Поэтому мы обязаны придерживаться выработанного нами плана и действовать решительно. В противном случае...
— Откуда известно, что Люк в курсе дела? — спросил тот Hie смельчак.
Министр юстиции не ответил. Он кивнул своему статс-секретарю.
— Я полагал, что об этом известно всем сидящим за этим столом, — сказал Пер Ульсон с легкой улыбкой.
Все встали. Совещание было окончено.
— В приемной сидит представитель «Дагенс нюхе-тер», — прибавил Ульсон. — Так что постараемся выглядеть довольными и веселыми, чтобы...
Все улыбнулись и вышли из комнаты.
Свен-Эрик Свенсон встретился с Люком у Дома правительства, и отнюдь не по воле случая — Люк поджидал его там уже полчаса.
— Ну? — спросил он.
— Ты был прав. Они совещались. Пресс-секретарь юлил как крыса — он и есть крыса — и сперва хотел выставить меня вон. Но я настоял на своем, и через неко-
15 Зарубежный детектив 225 торое время они вышли, вся свора, с довольными и радостными физиономиями. Я сделал несколько снимков.
— Хорошо. Они вам могут позднее пригодиться, яо...
— Этот спичкоглотатель, как его там...
— Пер Ульсон.
— Вот, вот, Ульсон сообщил, что в три часа в Доме полиции состоится пресс-конференция. Какое-то новое дело о шпионаже... Я ни хрена не понял, щелкнул еще несколько кадров и ушел. Я сделал что-нибудь не так?
Улле Люк смотрел на пролив Стреммен и на рыбака в лодке, который время от времени вытаскивал из воды зеленый сачок, каждый раз пустой.
— Дело о шпионаже? Господи, что же они на этот раз придумали?
— Не знаю. Я тебе еще нужен или могу пойти проявить снимки?
Люк медлил с ответом. Необходимо узнать, что там готовится.
— Где ты оставил машину? — спросил он. — Мы позвоним и спросим.
Пер-Оке Магнусон извиняющимся тоном ответил, что через Телеграфное Бюро было передано сообщение о пресс-конференции в Доме полиции в 3 часа, проводимой министерством юстиции и Полицейским управлением. Само собой, Люк и Свенсон могут на ней присутствовать, хотя и Дальстен, конечно же, там будет...
Люк взглянул на Свенсона.
— Они задумали какую-то гадость, —
Люк и Свенсон пообедали в «Биффи». Свен-Эрик заказал мясо на вертеле, Улле — одно из своих самых любимых блюд: баранью котлету «провансаль». Пили они воду со льдом.
Свен Турен глядел через мост Вестербрун на залив Риддарфьерден. «Поваляться бы сейчас там, на бережку, — думал он. — Взять жареного цыпленка и флягу розового вина. Можно еще бутербродов — с салями и конченой ливерной колбасой. И чтоб жена рядом...» Он тосковал по жене. Когда он был дома последний раз? По-настоящему? Дня три назад, кажется.
Турен позвонил домой.
— Привет, это я. Хотел только сказать, что страшно по тебе соскучился. Ага. На дачу. А может, как-нибудь выберемся на яхте... Знаешь, у меня ведь три недели от отпуска осталось... Ну, конечно, дополнительные дни, которые полагаются по возрасту... Обязательно, и тогда мы будем думать только о себе... Да. Пока. — Положив трубку, Турен ощутил пустоту. Жена терпит его тридцать лет. Тридцать лет...
Он посмотрел на часы. Двадцать пять минут первого, «Пожалуй, нужно послушать официальную версию», — подумал он, взял транзиртор и стал искать нужную станцию. Из приемника доносился вой. Турен без сил откинулся на спинку стула, продолжая вертеть ручку. Наконец поймал какую-то станцию.
Он встал, и приемник разразился воем. Турен повертел ручку. Услышал музыку и уже собирался поставить транзистор на стол, как вновь раздался вой. Что же это такое? Сплошная наводка? Или в кабинете установлен микрофон?
Турен осторожно передвинул приемник на несколько сантиметров. Характер воя изменился. Тогда он взял приемник в руки и начал медленно обходить комнату. Вон то затихал, то усиливался. Держа перед собой приемник, как счетчик Гейгера, Турен приступил к поискам. У княжной полки он остановился. Вой стал громким и отчетливым.
Он раздвинул книги, сбросил на пол Свод законов Шведского государства и пальцами ощупал заднюю стенку толки. Вот он. Микрофон. Малюсенький, не больше горошины. Турен держал его в руке и улыбался про себя.
Оа набрал три цифры на селекторе,
— Бергстрем? — прошептал Турен, зажимая рукой маленький черный микрофон. — Придется тебе теперь прекратить болтать всякую чепуху! Нас подслушивают... Вот именно.
На долю журналистов, желающих знать, чем занимается полиция, выпадает не слишком трудная работа. Шведская полиция относится к прессе дружелюбно. В первую очередь, возможно, потому, что за редким исключением репортеры пишут то, что нужно полиции.
Обычно репортер уголовной хроники просто снимает трубку и звонит своему человеку в Доме полиции. Но можно обойтись без своего человека — и новички не раз создавали прекрасные образчики уголовной хроники, по крайней мере, по мнению руководства.
Иногда полиция устраивает пресс-конференции. Сообщения, которые на них делаются, ценятся выше, газетное начальство чует сенсацию и посылает туда дополнительно нескольких фоторепортеров и корреспондентов. И почти всегда вопросы, задаваемые на таких пресс-конференциях, до того глупы, Что все, кроме спрашивающего, начинают ерзать па стульях.