Система Кудрина. История ключевого экономиста путинской России

Письменная Евгения

Государству рано терять контроль над «Газпромом», считал Кудрин, газовую отрасль еще не научились как следует регулировать. «Это не приватизация, а попытка подчинить монополию частному интересу», — думал он. Кудрин видел, как бурно сопротивляется «Газпром», когда его принуждают к прозрачности. Как только государство предпринимало попытку взять под контроль расходы «Газпрома» или повлиять на его инвестиционную программу, он, словно большой скользкий тюлень, отплывал в сторону.

Заседание совета директоров назначалось в спешке. Членам совета сообщили только одно: будет утверждаться продажа госпакета.

Документы заранее не представили,

ознакомиться с ними можно было только на месте, во время совета.

Кудрин забеспокоился, попросил о встрече с Примаковым. Премьер, как истинный дипломат, Кудрина выслушал:

— Хорошо, Алексей, спасибо. Я принял к сведению твою позицию.

Но позиция Кудрина уже мало кого интересовала. Указ президента был подписан, документы о продаже — готовы.

Кудрин не мог не приехать на заседание совета директоров. В тот ноябрьский день в стеклянной башне «Газпрома» на улице Наметкина царила суета, мимо зала заседаний бегали клерки и секретари с кипами бумаг.

Перед самым началом заседания каждому члену совета директоров на стол положили документы. Три толстых тома. Глава компании Вяхирев был лаконичен:

— Это соглашения о продаже. Их надо подписать.

— Я не могу подписать, не прочитав, — Кудрина возмутила эта ситуация. Было понятно, что прочесть во время совета представленные документы невозможно, что от них нужны только формальные подписи.

— Ну и читай, — Вяхирев поднял брови и улыбнулся. Он даже не рассердился на Кудрина. Газовый король понимал, что Кудрин — не препятствие, он будет делать то, что ему скажет начальство.

Совет директоров длился минут 20. Все остальные члены совета директоров без особых раздумий подмахнули свои экземпляры и ушли. Не хватало только одной подписи — Кудрина.

Выносить документы из офиса «Газпрома» Кудрину запретили. «Хочешь читать — читай здесь», — коротко бросил Вяхирев, выходя из зала заседаний.

Заместителя министра любезно проводили в отдельную комнату. Кудрин углубился в чтение. Через три часа он понял, что его подозрения оправдались — интерес нынешнего менеджмента компании был очевиден.

Из документов следовало, что продажа пакета пройдет на аукционе. В аукционе будет участвовать давний партнер «Газпрома», крупнейшая немецкая компания Ruhrgas AG и никому не известная компания Interoil Finance. Стало ясно, что победителем окажется Ruhrgas AG, который связан с «Газпромом» крепкими узами, в том числе долгосрочными контрактами — более чем на 20 лет вперед.

Была в документах и еще одна любопытная деталь: нынешний покупатель госпакета — временная фигура, он берет на себя обязательства продать этот пакет другой компании. Но не сразу, а через пять лет. Не было никаких сомнений, что конечным покупателем станет структура, аффилированная с менеджментом «Газпрома».

Кудрин закрыл последнюю папку. Он сидел в полной тишине. Ему было понятно: сделка была несправедливой, хотя и законной. Он вышел из комнаты. В зале заседаний его ждали два молодых паренька, вздохнувших с явным облегчением. Им давно хотелось уйти домой, а приходилось торчать в офисе, пока этот строптивый заместитель министра не насладится чтением.

Кудрин подписал документы на продажу. По крайней мере, теперь он знал, что именно подписывал.

Аукцион по продаже 2,5 % акций «Газпрома» состоялся в декабре 1998 года. Победителем стала Ruhrgas AG. Председатель правления Ruhrgas Фридрих Шпэт сразу же заявил, что в начале 1999 года его компания планирует докупить

на внутреннем рынке еще 1,5 % акций «Газпрома». Но не своими силами, а доверит это совместному предприятию, которое скоро будет учреждено. Называться новая компания будет «Газэкспорт», сообщил Шпэт. Спустя полгода Московская регистрационная палата зарегистрировала «Газэкспорт», а через некоторое время его возглавил сын Вяхирева Юрий.

В 2000-е годы новый менеджмент компании будет с боем возвращать проданные пакеты акций. В 2001 году в отставку уйдет всесильный Вяхирев, а в 2002 году — его сын. Но в день подписания сделки никто еще не мог предположить такого развития событий.

Поздно ночью Кудрин возвращался домой. От усталости он уснул прямо в машине. Дома ждали супруга и только что родившийся сын Артем.

Либеральный бюджет

Продажа газпромовского пакета была воспринята как успех. Деньги, полученные от Ruhrgaz, сразу отправили на социальные выплаты и погашение внешней задолженности. В Минфине, однако, понимали, что это лишь временная радость. Бюджет по-прежнему пребывал в кризисе. В четвертом квартале 1998 года дефицит консолидированного бюджета России шел на рекорд: 3,2 % ВВП, тогда как в третьем квартале было 1,85 %.

Инфляция упорно ползла вверх. В декабре цены выросли уже на 18 % по сравнению с декабрем прошлого года, и на то, что они остановятся, уже никто не надеялся. Все понимали, что без печатного станка не выкрутиться. Надо было только принять решение о параметрах денежной эмиссии. И министр Задорнов официально объявил, что эмиссия возможна.

Хотя депутаты Госдумы видели, что проект бюджета, представленный правительством Примакова, — жесткий, они согласились с ним. Настоящий политический парадокс: коммунисты-госплановцы в правительстве представили либеральнейший и жесточайший бюджет в Думу, где тоже верховодили коммунисты. И его утвердили.

Однако и этот чрезвычайный бюджет был сведен с дефицитом в 2,54 %. Предполагалось, что покрываться дефицит будет за счет внешних займов и денег Центрального банка.

Но уже в конце 1998 года правительство начало надеяться на начало долгожданного экономического роста. После девальвации рубля он просто не мог не начаться. Во втором полугодии 1999 года ВВП вырастет на 2 %, прогнозировало в конце 1998 года Минэкономики. Министерство ошиблось: рост начался уже во втором квартале и составил даже не 2 %, а 3 %. Во втором же квартале экономика выросла на 10 %.

«Ты, главное, свою визу ставь»

Толстая папка пылилась на столе весь ноябрь. Кудрин прочел документы сразу, но больше открывать их не хотел. Пакет бумаг о поставках продовольствия из США в Россию казался Кудрину кощунственным. Он специально позвонил в Минсельхоз и спросил, как обстоят дела в стране с продуктами. Его заверили, что продовольственного дефицита не предвидится.

Геннадий Кулик — немолодой, но очень энергичный вицепремьер, курировавший агропромышленный комплекс, — был мотором заключения соглашения о гуманитарной помощи с США. Он явно видел в этом свою миссию — спасти страну от голода после кризиса. Кулик торопил всех: надо срочно заключать соглашения! Правда, было в этих соглашениях одно большое «но»: американцы не хотели просто так дарить 1,5 млн тонн зерна. Еще столько же продовольствия надо было у них купить. На закупку 1,6 млн тонн продовольствия США давали кредит в размере 600 млн долларов на двадцать лет под 2 % годовых.