Система. Город под куполом
Шрифт:
"Попались"
Решил парень и начал потихоньку вставать на колени. Дверь машины открылись, и захрустел снег.
– Помогите!
– прерывисто простонал, на издыхании простонал Кристофер.
– Этот гад меня подстрелил!
На секунду ему даже показалось, что переиграл, и как-то все это выглядит банально, но шаги не стихали.
– Я заметил его... Он тут ошивался...
– Гладиус поднял глаза и увидел офицера КГБ в зимней форме и защитном шлеме, больше слова были не нужны. Требовался лишь один точный удар в грудь, парень сжал пальцы в кулак и ударил. Только ничего не вышло, противник, будто растворился в воздухе, и прежде чем удалось что-то понять, Крис получил удар с ноги в голову, откуда-то справа. В глазах потемнело, мир закружился, и он упал на землю. Разумно было предположить, что офицер воспользуется
– Кто ты такой мать твою?
– прерывисто дыша, спросил Крис.
Вместо ответа сотрудник КГБ ударил головой с такой силой, что стекло на пуленепробиваемом шлеме треснуло. Перед глазами у Криса все поплыло. Офицер достал из кармана шприц и резко всадил его в шею парня. Сердце бешено заколотилось, дышать стало невыносимо тяжело, будто на грудь давило нечто невероятно тяжелое. Офицер отпустил Криса, и он упал, хватая ртом, воздух будто рыба, вытащенная на сушу.
– Я ожидал от тебя большего, - донесся раздающейся эхом голос, как будто откуда-то из далека. Парень попытался, встать, но сил хватило только на то, чтобы немного приподнять голову, дрожащие руки подломились, и Крис упал лицом в снег.
Через сетчатую ограду было хорошо видно пусковую площадку, каждую субботу отсюда в небо взлетали ракеты. И сейчас рассекая утренний туман, ввысь поднималась одна из них.
– Ты ведь полетишь на следующей?
– приникая к ограде и наблюдая за исчезающей ракетой, спросила Лана.
– Да.
– Значит уже через неделю?
– Да.
Лана замолчала и пошла домой, они жили рядом, вот уже три месяца она приходила со своей сестрой к космодрому, и они вместе наблюдали за пуском ракет. Каждую субботу в тот же час и в ту же минуту становилось на одну ракету меньше. Три месяца назад Рэма была так счастлива, когда узнала, что она полетит. Она всегда мечтала о пламени и далеких звездах, на которые они иногда смотрели в редкие ясные ночи, выбравшись из дома. Но звезды были так далеки, и скоро так же далеко будет и Рэма.
Дни летели слишком быстро, слишком неуловимо. Если бы можно было замедлить ход времени, пока она не так далеко, пока можно еще прикоснутся, услышать смех и увидеть сияние в глазах такой же, как у звезд, проклятых далеких звезд которые отберут её.
Лана лежала на кровати и смотрела на карту солнечной системы, которая была прикреплена к потолку. Даже тут в своей комнате, под крышей, не удавалось убежать от других планет, и в этом было ничего удивительного, ведь эта комната раньше принадлежала Рэма. На столе стоял ночник в форме луны, а еще был проектор, который показывал на стенах красочные, яркие картинки - Млечный путь, потом Галактика Андромеды и Треугольника рассыпались своим сиянием по стенам комнаты. Но сегодня впервые Лана решила спать без света. Она по-прежнему боялась темноты, но лучше тьма, чем вновь глядеть на эти звезды, пусть даже не настоящие. Бояться темноты не стыдно, особенно когда тебе одиннадцать лет, поэтому девочка укрылась одеялом с головой. Раздался стук, и от этого резкого звука, раздавшегося в ночной темноте, сердце Ланы испугано заколотилось. Стук повторился, но сердце переставало биться чаще, так стучалась только Рэма. Одеяло моментально полетело прочь, и девочка подбежала к двери, хоть она не была заперта.
– Как ты тут оказалась?
– открывая дверь, спросила Лана.
– Нам разрешили повидаться с родными чуть раньше.
– Почему?
– обхватив талию девушки руками, спросила Лана.
– Да
– Ты не рада?
– Рада.
– Спишь без света? Совсем уже взрослая стала.
– Просто я, я...
– Смотри теперь какая у меня стрижка, - перебив сестру, улыбнулась Рэма.
– Правда идет?
Лана подняла глаза и посмотрела на сестру и только сейчас заметила, что вместо привычных длинных локонов, у неё была короткая стрижка.
– Это, что бы в невесомости волосы сильно не мешали, - Пояснила Рэма, отпуская сестру из объятий.
– Раньше было лучше. Тебе совсем это не идет.
– Ничего, они отрастут со временем, - включив свет, и бросив мимолетный взгляд на настенное зеркало, произнесла Рэма.
– Я тебя разбудила?
Лана повертела головой.
– Это хорошо, я баялась, что ты уже спишь, я не хотела бы тебя разбудить. Знаешь, у меня для тебя есть подарок, девушка сняла с шеи серебряное ожерелье с кулоном и протянула сестре.
– Это же мамино!
– воскликнула Лана.
– Да папа подарил его маме еще до войны, потом оно было с ней, когда они прятались в бомбоубежище, и когда помогали обустраивать этот город, и когда мама заболела...
– Рэма замолчала и на её лице, на короткий миг промелькнула печаль, но через миг она снова заулыбалась.
– Вот так, - защелкивая застежку на цепочка промолвила девушка.
– Он будет напоминать тебе обо мне.
– Я и так бы не забыла!
– насупилась Лана.
– Верю, верю. Но все же это подарок.
– Ты можешь не лететь?
– сжав кулачки, произнесла Лана.
– Я должна.
Лана резким движением сорвала кулон с шеи и швырнула на пол.
– Ты нас бросаешь меня и папу! А ведь обещала, когда мама умерла, что ты будешь рядом всегда!
– крикнула девочка дрожащим голосом, на её глазах наворачивались слезы.
– Я не бросаю, просто я должна, - поднимая кулон с пола, и кладя его на стол, сказала Рэма.
– Я хочу найти для нас новый дом, он есть где-то далеко отсюда, но я верю, что он есть, его просто не может не быть.
– И поэтому бросаешь нас в старом, - упав в постель и обняв подушку, пробормотала Лана, шмыгая носом.
– Я вас не бросаю, - садясь на край постели, ласково произнесла девушка.
– Ты ведь не помнишь мир до войны? Я только хочу тебе показать его. Голубое небо, летний дождь от которого не надо прятаться, а можно гулять под ним, радугу, изумрудную траву по весне и опадающую листву осенью.
– гладя сестру по голове тихо шептала Рэма.
– Столько вещей ты не видела, столько у тебя отняли, целый мир, который должен был на всю твою жизнь принадлежать тебе, разрушен. Я лишь хочу подарить тебе новый, дать всем второй шанс. Мы его заслужили... Заслужили вечера на веранде в Июле, и темные тихие ночи в Январе. Заслужили пикники возле ручья, и прогулки по парку, где продают мороженое и сладкую вату. Мир, где люди не умирают от радиации. Место, где можно лепить снеговика зимой, и пускать воздушного змея, скрыться летнего полуденного зноя в тени дерева. Ты просто не понимаешь, насколько мир был раньше прекрасен, сколько было красок, сколько жизни. Ты лишена своего дома от рождения, он сгорел, остались только пустые почерневшие стены. Я помню плохо прежний мир, но достаточно что бы любить его. Я хорошо помню поле диких красных Маргариток, оно было возле дома, и я иногда гуляла там. Ты ведь никогда не видела поляну из цветов, только фото и голограммы. Не вдыхала запах, не трогала лепестки, и не бегала с сачком за бабочками, не слышала, как стрекотали кузнечики. Ты даже не знаешь, как квакают лягушки под вечер в заросшем пруду. Я все это вспоминала, очень долго, все обрывисто. Но у меня хоть есть воспоминания, а у тебя нет ничего. Поэтому я и лечу, что бы у тебя была хоть надежда.
Когда Рэма закончила говорить, её сестра сделала вид что, уснула, девушка поцеловала сестру в щеку, и аккуратно вышла из комнаты, выключив свет. Неизвестно почему, но Лане было ясно, что это был прощальный поцелуй.
Через час, когда слезы высохли, она уснула. Она спала, и ей снилось огромное поле красных цветов, наверно это были Маргаритки, далеко был виден дом, но он был расплывчат, а в синем небе сияло яркое солнце.
За окном спальни то же был свет, свет от яркого огня улетающей раньше срока в холодной чужой космос ракеты.