Системная психотерапия супружеских пар
Шрифт:
Mac Andrew C., Edgerton R. Drunken Comportment. Chicago: Aldine Press, 1969.
Malout R. E., Alexander J. F. Family Crisis Intervention, A Model and Technique of Training // R. E. Handy, J. G. Cull (eds). Therapeutic Needs of the Family. Springfield, Illinois: Charles C. Thomas, 1974. P. 47–55.
Masters W. Johnson V. Human Sexual Inadequacy. Little, Brown and Co., Boston, 1966.
Minuchin S. Families and Family Therapy. Cambridge: Harvard University Press, 1974.
Steinglass P. Experimenting With Family Treatment Approaches to Alcoholism, 1950–1975: A Review // Family Process. 1976. 15. P. 97–123.
Steinglass P., Weiner S., Mendelson J. H. A Systems Approach to Alcoholism // Archives of General Psychiatry. 1971. 24. P. 401–408.
Steinglass P., Davis D. I., Berenson D. In-Hospital Treatment of Alcoholic Couples. Paper presented at the American Psychiatric Association Annual Meeting. May, 1975.
Stuart R.B. Behavioral Contracting Within The Families of Delinquents // Journal of Behavior Therapy and Experimental Psychiatry. 1971. 2. P. 1–11.
Watzlawick P., Beavin J. H., Jackson D. D. Pragmatics of Human Communication. N. Y.: W. W. Norton, 1967.
Watzlawick P., Weakland J.H., Fisch R. Change: Principles of Problem Formation and Problem Resolution. N. Y.: W. W. Norton, 1974.
Основные
Г. Л. Будинайте
Психологическая помощь в ситуации развода предполагает ясную профессиональную позицию психотерапевта – продуманные принципы работы и владение соответствующими навыками. Мы постараемся выделить главные из этих принципов.
Однако прежде хотелось бы отметить, что тема развода непроста для отечественной психологической практики. Она имеет в нашем обществе особый «статус», что определенным образом осложняет решение исходно универсальных для всех профессионалов задач.
Это связано с существующим двойственным общественным отношением к разводу. С одной стороны, развод у нас – давно узаконенная юридическая норма [40] . С другой – на уровне общественного мнения в нашей стране он по сегодняшний день существует как «негативное» социальное явление. Развод неизменно упоминается среди других социальных бед и находится где-то в одном ряду с семейным алкоголизмом и воспитательной запущенностью детей. С этой, все еще распространенной общественной точки зрения, разведенная семья – безусловно девиантна, а супруги, разведясь, совершили социальный проступок. В школе ребенок разведенных родителей по-прежнему может быть зачислен классным руководителем в категорию «детей из неблагополучной семьи», а отечественные социологи и психологи все еще относят детей от разведенных родителей в категорию «детей из неполной семьи», несмотря на то, что в абсолютном большинстве случаев второй родитель ребенка жив и здоров.
40
Развод был узаконен в России практически сразу после революции, затем процедура то усложнялась, то упрощалась – в зависимости от степени реализуемости гражданских свобод в стране.
Конечно, отношение к разводу как явлению нежелательному имеет глубокие корни, прежде всего религиозные, и было характерно на протяжении долгого времени для большинства стран. Однако осознаваемая во всей полноте сложность последствий развода больше не означает в современном мире его простого отрицания или порицания. Все очевиднее, что такая упрощенная позиция никак не влияет на снижение числа разводов, а если и способствует соблюдению нормы «не разведись», то ведет только к тому, что она соблюдается номинально, скрывая под собой большое число действительно разрушительных для семьи явлений – необходимость жить в эмоционально неблагоприятной или нежелательной ситуации, конфликты, семейное насилие… Например, так называемые «параллельные тайные семьи» у российских мужчин, которые существуют сегодня на фоне всей этой риторики, – совсем не редкий
Нереалистичность догматических норм особенно очевидна на фоне возрастающего влияния новых тенденций брака, все более явно проявляющих себя в современном мире, в котором качество брака, удовлетворенность супружескими личностно-эмоциональными отношениями становится для людей все большей ценностью (см., например, ст. А. Я. Варги, Г. Л. Будинайте «Современный брак. Новые тенденции» в настоящем сборнике). Такие процессы трудно остановить демагогической риторикой.
В конечном счете возникает запутанная картина – развод это очень плохо, хотя в то же время технически очень легко. Такая картина мешает восприятию развода как нормальной, хотя зачастую и психологически очень непростой для ее участников и, главное, «трудоемкой» жизненной ситуации, требующей от них специальных и последовательных усилий по снижению ее негативых последствий – такой, в которой (как и в случае с любой другой проблемой) люди могут получить грамотную психологическую помощь и рассчитывать на улучшение своей жизненной ситуации и самочувствия.
В отношении помогающих специалистов упомянутая двойственность находит свое выражение в существовании общественной идеи такого чудесного терапевтического воздействия, как «чтоб вообще не разводились». Именно такой социальный заказ зачастую как бы транслируется им. Во многом такой подход опирается на традицию рассмотрения психотерапевта, консультанта чуть ли не как «духовного наставника», «воспитателя» клиента, как бы имеющего особые (скрытые?) возможности его перевоспитания в соответствии с «правильным, моральным». Однако эта позиция принципиально чужда не только всем современным методам терапии, последовательно и долго преодолевавшим идею «экспертности», но и всем классическим методам психологической помощи – они находятся в значительно более уважительных отношениях со своим клиентом.
Другими словами, ситуация поддержания на уровне общественного и профессионального сознания нереалистичных нормативных требований только мешает возникновению и развитию осмысленных, выдерживающих реальную жизненную сложность ориентиров в подходе к этому явлению.
Для самих людей, переживающих развод, именно нагнетание чувства вины и моральной недопустимости развода парадоксальным образом ведет к малоконструктивному поведению всех участников ситуации, когда он все же происходит. Ведь тогда они выступают (прежде всего для самих себя) не как реализующие свое право «трудного» выбора того, в какой жизненной ситуации им находиться со всей вытекающей из этого ответственностью, – они просто «поляризуются», например, как «нарушитель» – инициатор развода и «жертва» – страдающее лицо. Соответственно, обе стороны (а затем и другие близкие, прежде всего дети, если они есть у пары) втягиваются в поле предельно неконструктивного, «дисфункционального» поведения – одни, избегая или отрицая ситуацию, другие – бесконечно переживая обиду, травму.
Между тем, терапевтические принципы помощи при разводе могут опираться только на реалистический подход. Помогающие специалисты не могут позволить себе оставаться на позициях морализаторства или негодования и вынуждены находить возможность помогать и преодолевать негативное влияние развода – прежде всего на детей и на самих бывших супругов – что называется «здесь и сейчас».
Обратимся к тому, что можно было бы считать основными ориентирами в работе с разводящейся парой.
1. Главный принцип, на который вынужден опираться профессиональный терапевт, состоит в том, что решение о разводе или продолжении супружеских отношений является исключительно прерогативой самих клиентов.
Классическая, в широком смысле – аналитическая логика терапевтической работы, казалось бы, предполагает «экспертную», профессиональную оценку терапевтом супружеской ситуации клиентов (помимо их собственной оценки ситуации) и вытекающие из этого терапевтические «показания». Отсюда возникает идея собственно тестирования отношений обратившейся за помощью пары или каких-то иных оснований для оценок и умозаключений эксперта.