Системы мира и миры систем

Самсонов Александр

Коренной вопрос, видимо, можно сформулировать так: возможно ли достижение надежного планетарного устройства совокупности различных обществ, составляющих население Земли, на достигнутом уровне эволюции? Сегодня некоторые из них обладают высокими технологиями и уже практически исчерпали ресурсы индустриализации, а другие не сумели, не захотели или не имели шанса развить индустрию и эффективное сельское хозяйство. Пока одни видят выход в глобализации или в новой – виртуальной – экономике, другие стремятся сохранить национальные ценности и материальное производство. Пока одни проклинают тоталитарные режимы стран социалистической системы, другие призывают все шире распространять практики государственного управления и планирования (причем и те, и другие успешно хоронят немалый практический опыт построения системы, основанной на планировании, накопленный в СССР).

Таким образом, обсуждается масса вопросов, но о новом

этапе эволюции говорить еще не приходится, и все попытки вытянуть его очертания из Интернета, нового виртуального киберпространства, являются не более чем техногенной иллюзией и потому обречены на неудачу В прогнозах успешности информационного общества – от Д. Белла до сегодняшних «виртуалистов» – вопрос о новом качестве решается передачей знамени прогресса информационному обществу Однако новый этап эволюции связан с возникновением новой формы организации материи, с новым уровнем структурной иерархии, организующим новое единство материальных и энергетических потоков с новыми формами свертки, хранения и генерации информации. Без кардинального изменения форм взаимодействия энергии, вещества и информации невозможен отход от сложившейся практики хищнического разрушения недр и поверхности планеты.

Пути для повышения надежности механизмов общественного бытия людей, движущихся сегодня вперед в машинах национальных государств (это ленинское определение: «государство есть машина…»), наверняка есть. В поисках увеличения надежности этих национальных машин есть масса ресурсов на локальном и глобальном уровнях.

Разговор о создании надежного пространства развития, опять же состоящего из множества ненадежных элементов – хищников и жертв глобального рынка, бьющихся в сетях энергии, вещества и информации, – порождает больше вопросов, чем ответов. Каким образом осуществить переход на новый эволюционный этап развития человека и общества? Как разрешить замкнутый круг проблем «новый человек – новое общество»? Можно ли представить надежное пространство развития как новый уровень осуществления миссии человечества, ноосферной ответственности или планетарной надежности, отталкиваясь от базисной ненадежности всякого предвидения и планирования?

Попробуем взглянуть на звездное небо над нами. Каждая из миллиардов звезд может взорваться, но это не нарушит общего строя Вселенной. Элементы соединяются вновь и вновь, порождая и свет звезд, и движение жизни. Мысль – самое быстрое из созданий природы, так же неуничтожима и неисчерпаема в своем многообразии и изменчивости, как жизнь или вещество, составляющее Вселенную. Мысли под силу создание миров. Теория относительности мысли, справедливая для этих миров, еще не создана. Но мысль – это единственное из изобретений эволюции, которым мы можем владеть в полной мере. Остается только одно – сделать мысль созидательным, а не разрушительным орудием.

Относительность человеческих систем

Расширение Вселенной и «птица-тройка» Россия

Статья опубликована в журнале «Экология и жизнь» (2003, № 6).

В 1998 году сенсацией стало одновременное сообщение нескольких независимых групп астрономов о том, что наша Вселенная не просто расширяется, а начиная с некоторого расстояния (более 5 млрд световых лет) расширяется с непрерывно растущей скоростью, т. е. ускоренно.

Гигантский ускоритель Вселенной – хорошее подобие ускоряющейся экспансии человеческого общества, все быстрее и быстрее становящегося «геологической силой» на планете. Технический прогресс и общество потребления плодов прогресса соревнуются в скорости и изобретательности. Ускорение развития общества признается многими его необходимой чертой – появился даже термин «турбокапитализм».

Пространство и время человеческого общества отсчитываются в ином масштабе, чем в теории относительности Эйнштейна, хотя действующие в нем силы для отдельного человека более могучи, чем притяжение звезд. Вспомним описание пространства России, данное Гоголем в «Мертвых душах» задолго до появления на свет автора теории относительности (реальность искривляется у Гоголя в духе идей Лобачевского, Бойяи, Гаусса и Римана): «…Грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной силой осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!..» А вот описание ее движения как целого: «Не так ли и ты, Русь, как бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади… Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ! Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».

Обнажая

мощное воздействие пространства Руси на внутренний мир человека, Гоголь дает впечатление «внутреннего наблюдателя». Второе же описание дано «извне», с точки зрения внешнего наблюдателя, оценивающего движение России по отношению к другим государствам. Отметим для себя, что стремительный полет России ничуть не противоречит тому, что время в российской действительности, описываемой «Мертвыми душами», ощутимо тягуче, практически не движется. Этот парадокс не требует объяснения для российского человека, но надо заметить, что в то же время он вполне объясняется и релятивистским замедлением времени, характерным для теории относительности. Более того, такого рода явления постоянно наблюдаются при любом выезде за границу, причем они характерны не только для России, но связаны вообще со сменой точки наблюдения – системы отсчета в физике. Гоголь гениально подметил эту особенность смены позиций наблюдателя, причем связал ее именно с мощным воздействием пространства единственного в своей огромности государства на человека, находящегося внутри системы. Еще более характерная особенность его описания – взгляд на Россию со стороны других стран: они постораниваются, остаются в стороне, отстают. Внутри – ощущение неподвижности, ирреального сна; народ, как правило, безмолвствует, погружен в тяжкую работу, как в сон. Снаружи Россия предстает загадкой, недаром говорят: что русскому здорово, то немцу – смерть. О России можно сказать, что ее жизнь искривлена много сильнее, чем жизнь других стран, оттого это и бросается в глаза.

У России своя могучая гравитация, гоголевская мощь, уходящая вглубь сибирских неведомых далей. Россия и сегодня, как во времена Гоголя, внутри себя создает особый мир, живет по собственным часам и продолжает неостановимый бег на опережение других стран – убегая в свое светлое завтра или (и?) на задворки цивилизованного мира – никто не знает…

Качественная сторона явлений «большого» мира Вселенной и мира людской реальности вполне сопоставима. Физика – одна из наук, и стимул заниматься ею ничуть не лучше и не хуже того, что заставляет писать писателя или сочинять музыку композитора. Это разные способы описания внешнего мира силами мира внутреннего, и выбор способа не подлежит обсуждению – о вкусах не спорят! Можно лишь говорить, что одно из описаний точнее или рациональнее другого. А вот само понятие рациональности заслуживает отдельного обсуждения.

Рациональность – миф

Рациональность человеческого поведения пронизывает сегодня всю экономическую науку, является одним из основных постулатов экономической теории так же, как находится в основе современных политических концепций. Однако есть целый ряд исследований – в области фондовых рынков или в повседневных операциях выбора, – в которых выявляется неопределенность, свойственная человеческому поведению. Например, в одном из исследований нобелевского лауреата 2002 года по экономике профессора Дэниела Канемана (Kahneman) людям предлагался выбор между политикой, ведущей к безработице, и политикой, ведущей к инфляции. В случае, когда предлагалось выбрать между уровнями безработицы в 5 и 10 %, большинство высказывалось за то, чтобы пренебречь инфляцией и выбрать меньший уровень безработицы. Однако когда эту задачу формулировали как выбор между уровнями занятости в 90 и 95 %, люди голосовали за уменьшение инфляции, пренебрегая безработицей. Налицо отсутствие инвариантности, т. е. решение зависит от постановки задачи.

Такого рода факты заставляют подозревать, что с рациональностью не все в порядке. Однако что же нам позволяет определенно утверждать, что рациональность – это миф? Все дело в том, что поведение рационально только в системе отсчета, связанной с самим человеком, только с его собственной точки зрения! Единой рациональности не существует, как не существует выделенной системы отсчета. Вериги общества – денежные и правовые отношения – вызывают в каждом человеке множество моральных оценок (прав был Адам Смит, двигаясь к политэкономии путем исследования моральных качеств человека и одновременно читая лекции о творчестве Шекспира), но внутренние миры этим отношениям не подчиняются. [19]

19

Это отсутствие связи внутреннего и внешнего миров служит сюжетом во многих пьесах Шекспира, в которых, видимо, и зародились крылатые слова о невидимой руке, управляющей действиями человека; именно о руке «кровавой и незримой» идет речь в монологе Макбета: «Приди, слепящий мрак, / И нежный взор благому дню укутай, / Чтобы рукой кровавой и незримой / Порвать в клочки мучительную запись, / Меня гнетущую». – А.С.