Sit, Stay, Feel
Шрифт:
— Киллиан!
Он поднял взгляд и увидел Мо Френча, стоящего у стола и приветственно протягивающего руку. Киллиан поднялся и пожал руку пожилому, вечно уставшему человеку, предлагая ему присесть за стол. Мо был одним единственным, с кем Киллиан продолжал поддерживать связь, в основном через электронную почту и посредством рождественских открыток. Они были неофициальной группой поддержки, состоящей из двух человек, размер которой устраивал их обоих. Мо потерял свою дочь из-за Голда и, хотя он медленно проходил через ступени принятия смерти его дочери, он, как
— Как ты, Мо?
— Довольно неплохо. Что насчёт тебя? — спросил он, получая в ответ от Киллиана лишь пожатие плечами и кивок головы. — Должен признать, Киллиан, удивлён встретить тебя тут, — заявил Мо.
Киллиан выглядел обиженным.
— Это ещё почему?
—Потому что из всех нас ты - единственный, кто может более или менее успешно жить дальше.
— Это то, что ты думаешь? — спросил он, удивлённый суждением Мо.
— А это не так? Посмотри, как много ты сделал с тех пор. Твоя рука снова работает. У тебя работа, которая тебе нравится, друзья… жизнь. Скажи мне, твоя дворняжка уже пустила к тебе домой какую-нибудь женщину? — рассмеялся он.
Киллиан улыбнулся. Его волнующая уверенность, что Эмма будет дома, когда он вернётся, перекрывало это болото негативных эмоций, которое вызывала казнь.
— Ага. Пустила.
— Тогда какого чёрта ты делаешь тут, сынок? Ты уже уделал этого ублюдка. Ты не умер вместе с Милой. Ты, может, её и не спас, но ты всё ещё сделал великое дело, остановив его, Киллиан. Ты заслуживаешь хорошей жизни. Иди и живи её, и перестань жертвовать ею ради таких, как он. Ты лучше этого, и я уверен, Мила хотела бы, чтобы ты снова был счастлив.
Как только он закончил трапезу, Киллиан вызвал такси и отправился в аэропорт. К Эмме.
***
Он вернулся не раньше полуночи, и тихий, тёплый летний воздух был наполнен стрекотом сверчков и кваканием лягушек, когда Киллиан, выключив фары, завернул на подъездную дорожку дома. Он не хотел, чтобы Гейл залаяла и, скорее всего, разбудила Эмму, так что он не стал нарушать покой дома открытием гаража. Вместо этого он припарковался во дворе, схватил сумку и зашёл в дом как можно тише. В гостиной горела единственная лампа, и он видел, как волосы Эммы каскадом скользили по спинке дивана, словно она заснула сидя.
Двигаясь так же по возможности тихо, он обошёл её, чтобы увидеть её. Она вроде действительно спала, но с обеспокоенным выражением на лице. Гейл свернулась клубочком рядом с ней, и как только она почувствовала его движения, начала вилять хвостом и потягиваться. Он уже собирался заправить выбившуюся прядь причёски Эммы ей за ухо, когда она открыла глаза, моргая от света.
Когда она, наконец, сфокусировалась на Киллиане, лицо ей приняло безразличное выражение.
— О. Это ты.
Киллиан осторожно улыбнулся, заметив, что что-то определённо не так.
— Ага, дорогая, я вернулся раньше.
— Тебе передали сообщение, — презрительно сказала Эмма.
Она подняла листок бумаги с журнальногостолика и поднялась на ноги, её движения стали сигналом Гейл спрыгнуть с дивана и найти себе
Киллиан нахмурился, взволнованный её тоном. Кто, чёрт возьми, мог стать причиной того, что она так отдалилась? У него не было бывших, которые могли неожиданно вернуться… когда-нибудь. Он не давал свой номер всем подряд. Но кто бы ни звонил ему, он собирался убедиться, что они больше никогда не позвонят, если это так выводит Эмму из себя.
Она вдавила листок ему в грудь, заставив Киллиана удивлённо отшатнуться, принимая его. Он всё ещё был сбит с толку, и больше чем немного обеспокоен её яростью, когда она процедила:
— Пока тебя не было, звонил доктор Хоппер из какой-то тюрьмы. Сказал, что не может дозвониться на твой мобильник. Он хотел узнать, не нужна ли тебе консультация.
Блядский дьявол.
— Эмма… я…
Скрестив руки на груди и глядя на него, Эмма повысила голос.
— С каких пор начальникам порта нужно наведываться в тюрьмы? Это поэтому ты боялся ехать? Мысли о том, чтобы быть рядом с заключёнными, заставляют тебя чувствовать себя некомфортно?
Киллиан побледнел, но сделал шаг к ней, его рука потянулась к ней, пытаясь не дать ей отдалиться, но она лишь отмахнулась.
— Нет, дорогая, это далеко от правды. Просто дай мне объяснить… — умолял он.
Эмма отвернулась от него и кратким смешком, и пошла в свою комнату.
— Правда?! Ха! — воскликнула она через плечо. — Зачем мне давать тебе объяснить? Чтобы ты снова смог мне солгать? Нет, спасибо.
Она начала складывать то немногое, что у неё было, назад в свою сумку. Киллиан следовал за ней, пытаясь заставить её услышать его.
— Пожалуйста, дорогая, — начал он, но она снова его прервала.
Она развернулась, тыкая в него пальцем, щёки её пылали.
— Даже, блядь, не смей меня так называть!
Она схватила кофту с кровати и обошла его так, словно его прикосновение было ядовитым.
— Не могу поверить, что позволила тебе лгать мне! Ты соврал и ушел! Какого дьявола я думала, решив доверять тебе?!
— Я не хотел уходить! Если бы ты просто меня послушала… — продолжал молить он.
Теперь, стоя у входной двери, Эмма обернулась к нему, холод её глаз пронзил его сердце, туша свет, который она зажгла там днём ранее.
— Я не хочу. Я ухожу, Киллиан.
Она распахнула дверь и, не оглядываясь, вступила в ночь.
Ошеломлённый Киллиан сорвался с места и побежал за ней, оставив дверь открытой - свет из гостиной рассеялся на лужайке, - только его тень достигла Эммы. Она уже была в машине, и он видел, как она стирает слёзы с лица, заводя автомобиль.
— Не уезжай, Эмма! — крикнул он, когда она ускорилась.
В окнах его соседей начал зажигаться свет, но ему было всё равно. Он стоял на лужайке, смотрел, как она уезжает, не в силах пошевелиться от стыда и отчаяния, что причинил ей боль. Он хотел отправиться за ней, сделать всё правильно, но в то же время не хотел сильнее злить её. Ей явно нужно было побыть одной, а ему нужно было время, чтобы понять, как всё ей объяснить.