Сияние алого цвета

Задорожня Виктория

— Что ж, малышка, я тебе верю. Впредь не буду в тебе сомневаться. Хоть ты и мелкая, но, видимо, способна на многое. Как же тебе удалось своровать ключ и миновать охрану?

— Разве это важно? Ответь лучше, почему ты плакал?

Ну что ей на это ответить? Не говорить же, что всё по её милости? Что так ждал встречи, что не хотел лишиться общества этого ребёнка? Я в один миг превратился в сопливого мальчишку, жаждущего внимания. Мне было стыдно от этой мысли, тем более обсуждать эти чувства с ней мне не хотелось.

— Да

так, соринка в глаз попала.

— Соринка, говоришь? Ладно, не хочешь, не говори. А ведь сказал, что будешь верить. Вот как ты держишь слово?

Ну что за девчонка? За словом в карман не полезет.

— Ладно, плакал о прошлом, вспоминал родных. Подробнее говорить об этом я пока не готов.

Что ж, видимо, она подумала, что задела болезненную тему. Хотела было узнать, что же с ними случилось, но замешкалась. Осмотрела меня, боясь снова начать разговор. Но, затем, всё же, решилась.

— А о чём готов? Видишь ли, с нашей последней встречи я много о тебе думала.

— Правда? Польщён. И о чём же ты думала?

— У меня к тебе много вопросов…

Ещё бы, странно, что их не возникло ещё при нашей первой встрече. Другое дело, на какие из этих вопросов я готов ответить? Вряд-ли на все. Но, наверное, прежде чем продолжать наши встречи — она имеет право знать, кто я такой. Даже если после этого возненавидит меня, я хотя бы не буду надеяться даром. Лучше в таком случае оборвать всё на корню.

— Спрашивай. Что смогу- расскажу. Но, не обещаю, что услышанное тебя не огорчит и не испугает.

Она смотрела на меня своими большими изумрудными глазами, полными решимости. Не спешила спрашивать. Видимо, в её голове роилось так много мыслей, что сразу и не выбрать. Затем тоненьким голосом пролепетала:

— Зачем ты носишь маску? Почему у тебя красные глаза? Как ты оказался здесь? За что? Как долго ты в этом месте? Знаешь, я спросила часть того, что меня интересует, но, можешь не отвечать на те вопросы, на которые не хочешь. Только знай, я приму любой ответ, который услышу.

Ожидаемо. Что ж, надеюсь, ты снова не врёшь. Ведь правда в моём случае жалит. Кто сможет принять такую правду? Но, я решил. Она должна знать.

— Анна, как ты думаешь, кто я?

— Принц какой-нибудь далёкой сказочной страны, заточенный в этой жуткой клетке. Думаю, попал ты сюда несправедливо и мучаешься, вдали от родных, по прихоти злодея.

Эта малышка второй раз на неделе заставила меня хохотать так заливисто, как трехлетнего ребенка от щекотки. Принц? Сказочная страна? Видно, девчонка любит сказки. И это прекрасно. Мне даже жаль, что я не стану воплощением её мечты. Сейчас мне и правда этого хотелось.

На мой смех она отреагировала горящими от смущения щеками. Опустила вниз глаза и затопала нервно ножкой.

— Ты надо мной смеёшься?

— Нет, прости. Я смеюсь не над

тобой, но твоё предположение далеко от реальности. Хотя, заточили меня здесь правда несправедливо. Всё, что происходит в этом месте — несправедливо. Запомни это. С хозяином этого поместья даже тебе, милой маленькой девочке, нужно быть предельно осторожной. Он на многое способен, поверь. И так, подробности моего пребывания здесь я предпочту оставить тайной.

Действительно, говорить о гибели родных, обо всем, что мне пришлось пережить, я не собирался. Но, придется поделиться с ней другой, возможно, не менее страшной тайной.

— Маска на моём лице — прихоть вашего господина. Он не хочет видеть то, что за ней скрыто. Снять её- наказуемо. Не вижу смысла терпеть удары хлыста за каждый промах, поэтому пытаюсь не выводить этого подонка без причины.

Я видел, как с каждым словом, сказанным мною, невинное доброе лицо Анны искажалось злостью. Ненавистью, отвращением к моему обидчику. И жалостью ко мне. Ничего, сейчас я договорю, и всё это сострадание может смениться страхом и ненавистью ко мне.

— Что же под твоей маской?

— Малышка, ты спрашивала, почему мои глаза такого цвета. Сказала, что я принц сказочной страны. Но, разве это глаза принца? Подумай, милая. Это же цвет крови, пламени, ада… Глаза чудовища. И они не врут. Я правда чудовище. Я — вампир.

Она замерла, часто заморгала, словно пытаясь отличить правду от вымысла. Ну вот, сейчас упорхнет, словно птичка, подальше от пасти питона. И я останусь один. Ну, что же ты стоишь? Беги! Беги от красноглазого монстра! Но, она не бежит. Смотрит, не может прийти в себя, часто дышит. И постепенно успокаивается.

— Вампир?

— Да, малышка, ты не ослышалась.

— Они существуют?

— Ну, ты же верила в сказочную страну, так почему не можешь поверить в существование более темной расы?

— Ты же должен быть сильным, если так оно и есть. Так почему же терпишь?

— Ты права, вампиры сильные. Но те, которые нормально питаются. Лишенный пищи вампир в силе не превосходит человека.

— А что ты ешь?

Правильно, девочка. Ты начала мыслить в нужном направлении. Ты же уже знаешь ответ. Что ж, я лишу тебя сомнений.

— Кровь, Анна. Для поддержания жизни вампира нужна кровь.

— Но, я же была к тебе близко. Трогала тебя. И, очевидно, ты голоден. Но меня не тронул.

— Действительно, доза, которая мне выделяется, предназначена, чтобы я не помер. Но её не достаточно, чтобы набраться сил. Поэтому я голоден. Тем не менее, не такие уж мы монстры, как пишут в книгах. Мы не пьём детскую кровь. А если бы даже пили, неужели думаешь, что я бы ранил человека, который впервые за многие годы проявил ко мне доброту? Что ж ты, Анна, боишься? Не ты ли говорила, что примешь любой мой ответ?