Сияние ангела
Шрифт:
Несколько секунд они молча изучали ночное небо, усеянное звездами.
— Почему ты это сделал? — спросил Алекс по—испански. Он смотрел на Себа, изучая его профиль. — Ты мог не говорить правду. Может, она только сейчас думает, что любит тебя как брата, но все могло бы измениться, если бы ты сказал другое.
Себ сухо на него посмотрел.
— Мы оба телепаты, amigo. Я не могу врать ей.
— Когда она уже итак обеспокоена этим? — Он пожал плечами. — Нет, ты мог соврать, если бы захотел.
Себ помолчал, а потом пожал плечами.
— Я хочу, чтобы она была счастлива, — сказал
У Алекса дернулось горло. Он подумал, как это забавно после всего, что сегодня произошло — помешательство друзей и членов команды, разрушенный город. Неожиданная порядочность Себа заставила его держать язык за зубами.
— Спасибо, — в конце концов сказал он.
— Пожалуйста. — Себ приподнял уголок рта. — Хотя я сделал это не для тебя.
— Знаю.
Они посмотрели друг на друга. Алекс с болью осознал, как он недооценил этого парня.
— Ты едешь в Неваду?
Себ молчал и потирал подбородок.
— Я бы хотел, — сказал он. — До того как я начал бороться с ангелами, в моей жизни не было смысла. Думаю, я никогда не знал, чего хочу. Но теперь, после того, что произошло с моим городом... Да, я хочу. Даже без Уиллоу я бы хотел.
— Хорошо.
Себ поднял бровь.
— Но ты уверен, что хочешь этого? Я все еще люблю ее, hombre. Если бы я мог отнять ее у тебя, то так бы и сделал.
Алекс запрокинул голову. Здесь были такие же яркие звезды, даже ярче, чем в Нью—Мехико.
— Если я не смогу сделать ее счастливой, то я позволю тебе, — сказал он. — Да, я хочу, чтобы ты поехал. Ты часть команды.
Палатку освещал мягкий свет костра. Мы с Алексом долгое время просто лежали в спальниках, сцепившись руками, и слушали, как бьются наши сердца и трещит костер. Я закрыла глаза и пробежала рукой по груди Алекса, почувствовала, как он гладит мою спину и целует шею. Я знала, что вид разрушенного города никогда не оставит нас, годами он будет сниться нам в кошмарах. Но сейчас успокоительно было просто быть рядом. Блаженное, целительное спокойствие.
Мы молчали. Ничего не надо было говорить. После. После мы говорили обо всем: как Алекс с самого начала боялся, что с его командой что—то случится, как я испугалась своего ангела и не могла никому рассказать. Что Софи не защищала мою маму. Я испугалась и проверяла снова и снова, но с ней все было в порядке, хотя я не знала, где она и с кем. Старая влюбленность Алекса в Кару, ее поцелуй в доме УА и мой поцелуй с Себом. Моя дружба с Себом, которая теперь не прекратится, чему Алекс был рад. Оказалось, что в ночь после теракта он подумал, что я умерла, и искал меня несколько часов. Он сказал, что для него это было как «не придавать большого значения».
Позже мы все это обговорили, все выяснили и посмотрели со всех сторон... но сейчас важно было только то, что мы вдвоем в палатке. Мягкость спальников и тепло наших тел.
Костер догорел, и наша палатка скрылась в тени. Мы давно слышали, как Себ и Сэм пошли спать в машину. Все затихло. Алекс перевернулся и смотрел на меня, подняв бровь. В сумерках его глаза были почти черными. Он серьезно смотрел на меня, так же, как когда впервые
— Уиллоу, послушай... — Он убрал мне прядь волос за ухо. — Знаю, мы хотели, чтобы все было идеально, но...
— Это идеально, — перебила я и коснулась его лица. — Мы вместе. Лучше и быть не может.
Алекс ничего не сказал, но я уловила его чувства. Он наклонился и поцеловал меня. Затем он отстранился и растянулся на полу палатки. Я приподнялась, любуясь красивыми линиями его тела. Он залез в сумку и кое— что достал.
Затем повернулся и положил маленькую коробочку в сторону. У меня застучало сердце, когда я посмотрела ему в глаза. Алекс. О, Алекс. Я обняла его за шею и потянула к себе. Его сердце стучало так же сильно, как и мое.
— Нет, стой, — вдруг пробормотал он. Он выпрямился, перегнулся через меня и пошарил в карманах серых брюк. — Садись, — тихо сказал он. Я села, соскальзывая со спальника, который зашуршал. Я увидела, как у него в руках блеснуло что—то серебряное, и у меня расширились глаза.
— Ты сохранил, — прошептала я. Я потянулась, чтобы прикоснуться к холодному кулону, а он застегнул его на шее. Я крепко сжала его.
— Я думала, что ты его выбросил или...
— Я пытался. Не мог с ним расстаться. — Он на секунду задержал руки на моей шее, мы уткнулись лбами. — Уиллоу, все еще более неопределенно, чем когда—либо. Но я люблю тебя. Всю свою жизнь буду любить тебя.
Я с трудом могла говорить.
— Я тоже тебя люблю.
Я поцеловала его, наши губы задержались. Я сглотнула. Моя рука на его шее, кулон между нами.
— И... давай перестанем болтать ненадолго?
Когда я проснулась, то почувствовала, что сейчас раннее утро, слабый свет пробивался через нейлоновую палатку. Я лежала в объятиях Алекса, мы сплелись голые. Несколько минут я лежала и не двигалась, смотрела, как поднимается и опускается его грудь, любовалась изгибом его темных бровей. Я нежно поцеловала его татуировку. Мне нравилось чувствовать его тепло. Боль от разрушенного города была со мной, как тяжелый камень. Но теперь появилась новая радость. Прошлая ночь... скажем так, это стоило ожидания. Очень, очень стоило. И она показала, что дальше будет еще лучше.
Я потянулась через Алекса, нашла одежду и, извиваясь в спальнике, надела. Он открыл сонные глаза и погладил мою руку.
— Ты куда?
— На минутку. — Я поцеловала его в щеку. — Сейчас вернусь.
Утренняя прохлада обдала меня, когда я вылезла из палатки и закрыла ее за собой. Пикап стоял поодаль, никто еще не проснулся. Я спустилась к речке, но увидела просвет в деревьях и остановилась. Вчера вечером я его не заметила, отсюда был виден Мехико.
Я подошла и долго и беспомощно смотрела на руины города. У меня побежали мурашки по коже. Над ним не летали вертолеты, никаких признаков гуманитарной помощи. Что это значит? Если в Мексике никто больше не может помочь, как же Соединенные Штаты, почему они не послали помощь после такой катастрофы? В голову приходил единственный ответ, на котором я не хотела останавливаться.