Сияние богов
Шрифт:
– А сколько еще осталось? – тихо поинтересовался Рамон, стараясь, чтобы ветер не отнес его слова к детям падших богов, ехавшим позади.
– Четверо, – ответил Глеб.
– Ты их чувствуешь?
– Да. Я знаю, где их искать.
– Четверо! – пробасил подъехавший Хлопуша и недовольно крякнул. – И каких фокусов нам от них ожидать?
Рамон посмотрел на него с укором и на мгновение прижал палец к губам, призывая говорить тише, а Глеб, которого, похоже, ничуть не беспокоило, что мутанты могут его услышать, ответил:
– Один из четверых умеет, подобно
Хлопуша присвистнул и уточнил:
– А оставшиеся двое?
– Их я чувствую хуже, – нехотя признался Глеб. – Кажется, они умеют воздвигать вокруг себя силовое поле.
– Поле?
– Невидимую стену, – пояснил Первоход. – Поэтому я чувствую их очень слабо.
Хлопуша обдумал слова Глеба и вздохнул.
– Что-то мне подсказывает, что эти двое окажутся для нас самым тяжелым испытанием, – сказал он.
Глеб посмотрел на него насмешливым взглядом и поинтересовался:
– Уж не боишься ли ты, здоровяк?
– Боятся девицы перед первой брачной ночью, – отчеканил, приосанившись, Хлопуша. – А я – опасаюсь.
– Не волнуйся, дружище, – успокоил его Первоход. – Самое страшное, что нас может ждать, – это смерть. А, насколько я помню, ты никогда не собирался жить вечно.
– Твоя правда, – усмехнулся Хлопуша. – Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Только я не пойму, Первоход: откуда ты знаешь про этого, с огнем в голове, и про другого, который умеет предсказывать будущее?
– Науке об этом ничего не известно, здоровяк, – абсолютно честно и серьезно сообщил Глеб. – Но думаю, что за мое ведьминское всеведение нужно благодарить Громола.
– Ясно, – кивнул Хлопуша, посчитав тему закрытой.
Затем (должно быть решив, что долгая дорога без веселых песен может привести только в ад) пристукнул лошадку пятками по бокам, выехал вперед и запел хрипловатым басом:
Вот —Новый поворот!И мотор ревет!Что он нам несет…Внезапно оборвав песню, Хлопуша обернулся к Глебу и озадаченно проговорил:
– Первоход, давно собирался тебя спросить – что такое «мотор»?
– Мотор? Ну, это… сердце машины.
– А, ясно, – кивнул Хлопуша. И хотел уже продолжить песню, но снова обернулся и уточнил: – А что такое «машина»?
– Железный конь, – ответил Глеб.
Здоровяк наморщил широкий лоб, пытаясь осмыслить слова Глеба. Потом махнул рукой, набрал полные легкие воздуха и снова заголосил:
Вот —Новый поворот!И мотор ревет!Что он нам несет?Пропасть или взлет?Омут или брод?И не разберешь,Пока не повернешьЗа па-ва-рот…Где-то
– Возможно, это дреговичские разбойники, которые гонят через лес отбитую скотину, – пояснил Глеб в ответ на недоуменные вопросы Хлопуши и Зоряны (все остальные предпочли подчиниться молча).
Осторожность, впрочем, оказалась напрасной. По лесу шли не разбойники, а беженцы с небольшим стадом коров и тремя телегами, доверху набитыми подгоревшим скарбом.
Первоход разрешил своему отряду выйти из укрытия, а сам преградил дорогу телегам и громко осведомился:
– Кто такие?
– Беженцы мы, – ответил за всех пожилой мужик, держащий в руке косу, насаженную на длинный держак. – Из села Чуйкова. А вы?
– Мы? Княжьи люди.
В глазах крестьян появилось явное облегчение.
– Что же с вами случилось? – спросил Глеб. – От чего вы бежите?
Беженцы стали рассказывать. Рассказывали они, как водится, все разом, перебивая и перекрикивая друг друга. Бабы, не давая мужикам договорить, принялись перечислять добро, которое пришлось оставить в разграбленном селе на верную погибель.
Из всего этого многоголосья понять удалось следующее. На село Чуйково напали разбойники. Дома разграбили и сожгли. Половина сельчан разбежалась по лесу, а уцелевшие побросали на телеги то, что удалось спасти, и двинулись куда глаза глядят, лишь бы подальше от разбойников и их острых мечей.
– Сколько было разбойников? – спокойно осведомился Рамон.
– Немного, – ответил белобрысый парень, вооруженный наточенными вилами. – Два десятка или около того.
– Но все вооружены до зубов, – добавил пожилой мужик, шедший во главе каравана. – И еще – все они бывшие ратники.
– Откуда знаешь? – деловито спросил Хлопуша.
Мужик вздохнул.
– Это видно. По стати. По тому, как ловко они владеют мечом и копьем. Один из них, сухопарый, с рваной ноздрей, изрубил мечом троих наших самых крепких и драчливых мужиков – и сделал это играючи, почти не глядя.
– А на некоторых из них под кафтанами – медные латы, – вспомнил белобрысый парень. – У сухопарого – нагрудник, у другого – кольчуга, у третьего – шелом… Это еще не все, – сказал белобрысый парень, но пожилой строго на него посмотрел, и он поспешно сомкнул губы и отвернулся.
– Чего замолчал? – спросил, глядя на парня, Глеб. – Начал говорить, договаривай.
Парень нахмурился и виновато проговорил:
– Боимся, что ты примешь нас за сумасшедших.
– Не приму, – пообещал Глеб. – Выкладывай все как есть.
– Разбойники пришли в село не одни, – тихо сказал парень. – Ну, то есть не сами по себе.
– Как это? – не понял Глеб.
Парень посмотрел на пожилого мужика. Тот кивнул, и парень, снова устремив взгляд на Первохода, ответил:
– С ними была темная тварь. Очень страшная темная тварь.