Сияние обманчивого Меркурия. Пятая книга

Хатбуллин Ленар Гиниятович

– А нет понимания, кто он? Не знаешь, кто на разумы оказывал давление? Наблюдали не один день людей на Земле. Может, есть подозрения, кто хотел контроля над разумами? Нет вариантов, Астра? – Адам перебирает вопросы как чётки.

– Не представляю, кому это интересно. Аптекарше? Но получила кредиты на ремонт аптеки. Хозяин гостиниц вряд ли. Продавцам, но они не остались в обиде. На улицах никого не заметили, чтобы обвинить. Никита Соколов? Но он, всего лишь, техник. Не знаю, кого обвинять, Адам, – отвечает Астра. – Может, в будущем узнаем, кто же оказывает воздействие, но сейчас не знаю. Не понятно, чтобы строить суждения. Встреченные люди, точно мимо нас проходят, либо

мы касались, обсуждали, решали вопросы, чтобы ни в какой из жизней не встретимся. Лучше подождать, что будет на Меркурии, ничего не придумывая.

– Тогда лучше сработает ожидание. Иначе потратим время, – Адам, – но его предостаточно, чтобы рассуждать, какое влияние оказано. Оно не из этого мира исходит, иначе можно было оценить или понять, как сопротивляться, а не идти на поводу, точно не имеем вероятность мозга быть в целостности, не только в контроле чужим мозгом. Точно не жили в моменты, когда влияние кукловода пересиливало желание быть в себе, как в отображении, не в черновом варианте событий. Жутко представить, что будет, если разумом завладеет кукловод.

– Тем не менее, было, Адам, – отвечает Астра. – Мне не комфортно ощущать влияние, когда не могу поделать, а иду, куда скажут, не имея представления, как сопротивляться. Идти по желанию, не так, как хочет кукловод. Может, одинаковый: запах, глаза, слух, не знаю. Одно понятно: столкнулись с силой, которая в разы больше, чем можем представить. Иначе расставили на свои места, а не строили предположения о природе, откуда он, как обрел силу. Как вообще можно управлять с умом, если не сталкивались с подобным. А только слышали от своих родителей…

– Уму непостижимо, точно! – кивает Адам. – Кто он, если речь о человеке, в котором сошлась сила гипноза. Поверить не могу, что он смог поймать, а не всех людей. Это надо уметь различать, как её называют. Такое слово простое… На а, слово забыл, не могу вспомнить. На языке вертится. Помоги...

– Аура? – старается понять Астра, чтобы продолжить разговор со своим братом, который не может разгадать рисунок смазанной мысли. Точно птица не взмахивает крылами.

– Точно! Может, не по ауре находит, не знаю. Может, в воздухе обитает нечто, которое не видим, понять не в состоянии. Как рыбы идём на крючок, жалея, что так случилось, но не уйти от приманки. Это эмоция, какую мы можем отразить в ситуации контроля, – Адам сетует, – не понимаю ничего в жизни...

– Так бывает первое время, когда силимся обнаружить в вариантах яви, но не можем, так как недостаточно знаем о мире. Должно пройти время, чтобы открылась ситуация со всех сторон, а не только с той, с которой был гипноз, – рассуждает вслух, – потому лучше не думать. Не понятно и ладно, зачем думать и строить догадки, если жизнь недоступна в понимании. Не доросли. Должно пройти время, чтобы составили картину мира со всем тщанием к деталям, ведь обладаем материалами, а способами для созидания позже. Ещё не время, нам следует запастись терпением в этом деле. И всё придёт в наши головы.

– Да, ты права. Постараюсь не торопить время, чтобы не строить догадки, что неподвластно разуму. Хочется узнать, дойти до сути событий, в которых живу, не в состоянии разгадать узор мира, – сосредоточенно смотрит в космос, не понимая секретов, которые там есть, но вне доступа.

Космос отвечает вспышками ярких звезд, в которых было больше ответов, чем понимания, как выстроить жизнь, чтобы понять, узнать до момента, как придёт время откровений. Пока не время, иначе Адам упадет в бесконечность светил, светящихся в ночи, что хотелось приблизиться, чтобы разгадать секреты, по которым нашли героев, смотрящих на космос.

Знает тайны, какие есть в жизни, которая ожидается, потому не может открыться, чтобы не осталось непонимания, как жить жизнь без вопросов. Это нереально, везде есть будущее. Как ни пытайся, трудно достичь, понять, что будет. Не ясна их жизнь.

– Как ни старайся, не разгадаешь, с чем столкнулись, – говорит Астра, – как ни старайся. Мы идём к неизбежному року, желая скорее увидеть, не имея представления, как выглядит тот, кто управляет умом, ни даже о том, что будет на Меркурии. Что ведет за собой, как светлячков, чем обернется. Не понятно. Надо двигаться, иначе не обретем, будем постоянно сомневаться в шагах.

– Сейчас не неизвестно, – соглашается Адам, больше не задаваясь вопросом, что же случилось на Земле, – надо включить автопилот, направив корабль на планету. Иначе, зачем начинали. Жизнь – один большой и очень сложный вопрос.

– Сколько лететь на Меркурий? – обращается к бортовому компьютеру. – Помню, что месяц...

– Верно, месяц, – отвечает металлический голос. – Память не обманула.

– Включи автопилот, – отдает приказ компьютеру, расслабляясь в кресле.

– Автопилот включен, – корабль направляется к Меркурию прямой наводкой.

– А теперь спать, лететь долго. Уже ночь, – встает со стула.

Астра следует за ним, думая о разговоре: неясное будущее, не понятно, как разрезать туман, чтобы ринуться на коне. Не смотреть на события перед ними. Или сзади, зависит от взгляда, как посмотрят на управление жизнями, которые находятся в цепких лапах человека, ведущего к себе. Не избрать иную судьбу, чтобы разменять на устроивший рок. Не события, в которых нет ни понимания, ни реальности происходящего. Всё, что происходит, накладывает отпечаток на грядущие дни, изменяя до неузнаваемости, – остается гадать, как были сложены до влияния. Или фигуры на шахматной доске всегда стояли, что герои не могут понять и уразуметь в жизни? Или нет понимания, что творится и надо просто жить? Не смотреть, как кто-то ведет через препятствия, ломая головой, что становится больно, но ведь движение невозможно не продолжить, – боль смешивается со страхом, продолжается путь. Всё стелется по простору жизни, не дающей ответов на вопросы. Только задаешь вопросы, но на них не суждено получить ответа. Только молчание в ответ.

А что делать с молчанием, когда смотришь в бездну, что должно случиться, но не наступает, а насыпается эмоциями, которые были скрыты, а теперь раскрыты язвой зла. Её не преуменьшить и не избавиться, будет становиться больше, чем думаешь о ней, что не возможно, нельзя отказать во внимании: она появилась, к ней взываешь, думая, уйдет. Нет, с каждым обращением она становится больше, заполняя пространство, что не подумать о свободе. Только сомкнутые рамки, в которых необходимо жить каждый день.

Но как происходит разрушение границ, чтобы избавиться, а не таскать груз мечтаний и впечатлений. Они тяготят спину, от них не избавиться, привычка выше, чем жизнь, в которой живешь. Следуешь за миражом, забирающим, что отнято у спокойствия. Пустая подоплека ожидания, что поменяется в реальности, обернувшейся кошмаром, – иначе не назовешь жизнь, в которой не остается спокойствия. Дни не приносят насыщения, думаешь, как облегчить задачу, но становится тяжелее, что нет сил сопротивляться, встав с колен и начать борьбу, избавляясь от цепей, которыми был скован. Отказаться, что должен следовать за рабским положением, чувствуя вину, что не понравился. Но веки тяжелеют, чем разрастающиеся мысли, которым нет конца и края, потому уйти от реальности, полной кошмаров и сожаления о шагах.