Сияние огненного опала

Хэран Элизабет

– Да, я люблю Марли как родную дочь, но никогда не смогу стать ей матерью, потому что Джонатан помолвлен с другой. Поэтому не имеет значения, как я к ним отношусь и что чувствую.

– Я заметил, как он смотрел на тебя. Он тоже тебя любит, – сказал Брэдли.

У Эрин учащенно забилось сердце.

– Он порядочный человек. Замечательный. Его невесте очень повезло.

– Жизнь иногда делает причудливые зигзаги, сестра. Я считаю, что вы трое просто созданы друг для друга.

– И все-таки это невозможно, – возразила Эрин. – Наверное, мне просто не суждено найти настоящее счастье.

Брэдли обнял

ее за плечи.

– Я так не считаю, – утешил он ее. – Ты подожди немного.

41

– В пятницу вечером мы сможем взглянуть на фреску, – сообщил Брэдли в среду отцу и сестре, когда они поехали в галерею. Выставка была назначена на субботу. – Сегодня и завтра художник делает последние штрихи.

Гарет с Эрин непрестанно беспокоились, будет ли готова работа в срок, и с облегчением выслушали эту новость. Художник с огромной решимостью оберегал свою приватность. Когда он писал фреску, окна были завешены. Но при этом он настаивал на присутствии Брэдли в галерее. Сама фреска была закрыта от посторонних глаз огромным куском парусины, и это вызывало толки у посетителей галереи.

– Спасибо вам за ваше терпение, за то, что вы не требуете показать картину и готовы ждать до ее завершения, – сказал Брэдли и взглянул на сестру. – Я знаю, тебе это далось особенно трудно, ведь ты всегда отличалась любопытством.

– Это ты на вежливый манер намекаешь, что я люблю всюду совать свой нос, братец?

– Ну, я не имел в виду это, – усмехнулся Брэдли.

– Что ж, признаюсь, я напрягала всю свою волю, чтобы не заглянуть за парусину, – призналась Эрин. – Но ведь я обещала, что не стану этого делать, и сдержала слово.

– Но все-таки я хочу познакомиться с художником, – сказал Гарет сыну. – Ты можешь это устроить перед открытием выставки?

– Знаешь, па, велика вероятность, что он явится на выставку, – ответил Брэдли.

– Превосходно! – воскликнул Гарет.

– Между прочим, когда мы объявили о предстоящей выставке, я получила уже массу отзывов, – сказала Эрин. – Реакция впечатляющая. По-моему, успех будет феноменальный.

– Боюсь, наша галерея недостаточно велика, чтобы вместить всех людей, которые придут на выставку, – вздохнул Гарет. – Мероприятие такого масштаба мы еще никогда не проводили.

– Я боялась, что художника отпугнет такая публичность. Но раз ты обещаешь, что он придет на открытие… Это действительно замечательно.

– Как я уже говорил, он не уверен в себе, в своем таланте. Поэтому и скрывается от публичности. Возможно, благодаря выставке что-то изменится.

– В этом я не сомневаюсь.

Брэдли договорился с Альбертом, что они встретятся в галерее в пятницу вечером, в шесть часов. Эрин и Гарет ждали их с бутылкой шампанского.

Гарет надеялся, что Брэдли приведет с собой художника, и был разочарован, когда сын явился один.

– Ну, вот и наша фреска, – сказал Брэдли и сдернул огромную ткань, закрывавшую стену.

Гарет, Эрин и Альберт молча смотрели на картину. Никто не произнес ни слова.

Какое-то время Брэдли пристально вглядывался в их лица.

– Ну, что? – спросил он, наконец. – Скажите хоть что-нибудь! Я умираю от любопытства.

– У меня… у меня просто нет слов. Это… это

просто невероятно, – проговорил Гарет, склонив голову набок.

– Просто непостижимо, – поддержала отца Эрин. – Художник ухитрился передать атмосферу опаловых полей в Кубер-Педи так, словно был там сам. Удивительно!

– Правда? – взволнованно спросил Брэдли. За эти дни он еще раз встречался с Джонатаном, жадно слушал его рассказ про опаловые поля и задавал множество вопросов. Так что в итоге составил живое представление о месте, где был найден уникальный опал.

– У меня ощущение, что я снова оказалась там, – прошептала Эрин. Ей вспомнилось, как они с дядей ходили от лагеря к лагерю и как дядя разговаривал со старателями. – Я прямо-таки чувствую запах горячей пыли и жарящегося на кострах мяса.

Закат солнца был написан в теплых красных и золотых тонах. По всему полю возле шахт виднелись груды камней и маленькие палатки старателей. У костра сидел мужчина в рубашке с коротким рукавом, молескиновых штанах и стоптанных, грязных сапогах. Над красными язычками пламени висела большая жестяная банка, в ней уже кипела вода. В одной руке старатель держал кружку с чаем, в другой только что найденный опал и устало рассматривал свою находку. Его загорелое, бородатое лицо было покрыто пылью. Но в его глазах горела искорка надежды.

– Жаль, что мы не можем продать стену, – вздохнул Альберт. – Она принесла бы нам целое состояние.

Гарет выстрелил пробкой в потолок и наполнил шампанским четыре бокала.

– Мне хотелось бы, чтобы художник был здесь и чокнулся с нами. Давайте выпьем за лучшую выставку в истории нашей галереи. – Все подняли бокалы и хором сказали: – За наш успех!

Утром в субботу Джонатан и Марли пришли в галерею. Эрин не могла скрыть радость. Гарет, Брэдли и Альберт удивленно вытаращили глаза, когда Джонатан достал из сумки «Австралийскую Олимпиаду» и показал всем. Два могучих полицейских стояли по обе стороны тумбы, на которой будет лежать уникальный опал.

– Ни на секунду не спускайте глаз с этой драгоценности, – сказал им Гарет, положив опал на предназначенное для него место. – Если он пропадет, я не дам и ломаного гроша за вашу жизнь, – добавил он в шутку.

– Я запихнул в медвежонка обычный известняк, чтобы Марли не удивлялась, почему ее Гула внезапно стал легким, – шепнул Джонатан на ухо Эрин.

Выставка открылась в два часа. Вскоре в галерее уже теснились двести пятьдесят человек. Другие стояли на улице и ждали своей очереди. Всем хотелось взглянуть на самый крупный опал в истории и сфотографировать его. Подест был отгорожен от зала канатом, чтобы никто не мог дотронуться до камня. Многие спрашивали, что за художник написал такую интересную фреску.

Гарет произнес краткую речь и сообщил собравшимся, что создатель фрески тот самый художник, чьи картины украшают стены галереи. Дальше произошло неожиданное: буквально за считаные минуты были распроданы все картины, причем по гораздо более высокой цене. Эрин еле успевала записывать заказы на новые картины.

– Брэдли, твой художник уже здесь? – взволнованно спросил у сына Гарет. – Я буду рад, если он сам увидит свой успех.

Брэдли повел отца к хранилищу картин.

– Он что, прячется в хранилище? – спросил Гарет.