Сияющий мир
Шрифт:
– Так ведь рождественский ангел и должен быть умным!
Нейт вздохнул. Он все-таки попытается выбить у нее из головы эту нелепую идею. Ей никогда не стать рождественским ангелом. И ему стоит дать понять Морган, что он не хотел бы поощрять этот безнадежный оптимизм.
«Повод поговорить с Морган?» – отозвался внутренний голос.
В любом случае Нейт пообещал принести ей доску для крючков – так он убьет двух зайцев. И потом у него не останется ни одного повода для очередной встречи.
И тогда он постарается
– Пойдем, малыш, я тебя подвезу до школы. – Он засунул ланч в портфель Эйс, взъерошил ее волосы, и девочка обняла его.
– Папочка, я тебя люблю.
И на одну секунду казалось, что все в порядке, и Эйс, ради которой он жил на этом свете, была самым прекрасным ангелом.
В дверь позвонили как раз в тот момент, когда елка грохнулась на пол. К счастью, она была такой громадной, что, падая, зашумела, и Морган успела отскочить в сторону, спасая свою жизнь.
– Что за черт! – воскликнула Морган, глядя на елку, лежавшую на полу в окружении сломанных ветвей и иголок.
Снова раздался звонок. Морган перелезла через дерево, загородившее выход, и распахнула дверь.
На пороге стоял Нейт Хетоуэй, и выглядел он как самый что ни на есть настоящий дьявол; черная кожаная куртка и черные джинсы, черные бакенбарды, черные глаза, в которых танцевали огни, которые заставили позавидовать бы самого хозяина преисподней.
– А мне казалось, вы не ругаетесь, – мягко заметил он, и с его словами изо рта вылетали облачка пара, образующиеся от горячего дыхания.
Мысленно Морган прокляла акустику дома, которая позволила ему услышать ее даже за дверью. А еще она прокляла старые серые штаны и футболку, в которые она была одета. И за компанию молодая учительница прокляла тот факт, что ей отчего-то ужасно захотелось ощутить это горячее дыхание на своей шее.
– Я не ругаюсь при детях! – запротестовала она. – Это возможно только при взрослых.
Глаза Нейта лукаво сузились. Морган показалось, что она как-то неудачно подобрала слова для оправдания. Это все из-за того, что его приход так взволновал ее!
Он явно думал кое о чем другом, касающемся только взрослых – гораздо более интересном.
– Что там упало? – спросил Нейт, заглядывая через ее плечо.
– Ничего! – вскинулась Морган. Она впервые встречала Рождество в одиночестве, и никогда прежде сама не устанавливала елку. Честно говоря, это пока было самым разочаровывающим опытом ее самостоятельной жизни. И она даже не пыталась обманывать себя в этом только потому, что Амелия Эйнсвози, которую она и в глаза не видела, утверждает, что одиночество помогает воспитывать характер!
Нейт увидел
– Пытались поставить елку?
Его голос совсем не звучал мягко. Или звучал? Даже если так, это ничего не меняло!
– Я просто положила ее, чтобы сначала повесить гирлянды, – соврала Морган, чтобы скрыть от Нейта одиночество и разочарование.
– Не глупите, – серьезно посоветовал он. – Вы это только что придумали.
Она пожала плечами, пытаясь не выдать свою слабость, свое желание, чтобы кто-нибудь, кто-нибудь сильный и решительный пришел и помог ей.
Помог ей установить эту дурацкую елку, разобраться с нижними ветками, повесить звезду на самую верхушку и гирлянды.
В Нейте точно было что-то колдовское, раз уж он явился в самый ужасный момент, когда Морган чувствовала себя брошенной и слабой. Он был соблазном во плоти – соблазном полагаться на кого-либо, кроме себя самой. И она собиралась отделаться от него как можно скорее.
– Помочь с елкой?
– Нет, – бросила она прежде, чем смогло вырваться желанное «Да!» и выдать ее.
Он кивнул, но, вне всякого сомнения, прекрасно понимал, что к чему. Она была всего лишь беспомощной женщиной, которую новая Морган Мак-Гир хотела навсегда изгнать из своей новой жизни.
– Я принес полку для крючков. Могу повесить, если хотите.
Она перевела взгляд на предмет в его руке. При виде этого прекрасного изделия беспомощная женщина расплакалась бы от счастья. Цвета меда, с идеально скругленными углами – просто произведение искусства.
Ладно, но, как только он повесит ее, она выставит его за порог. И ни за что не позволит ему помогать с елкой.
Несмотря на желание взбунтоваться против одинокой и радостной Амелии, Морган понимала, что, в конце концов, действительно будет лучше, если она сама установит елку. Она отступила от двери, и Нейт вошел.
Морган коснулась доски:
– Это не совсем то, что я ожидала увидеть. Я думала, будет просто старая доска, серая, неотесанная.
– Она такой и была, пока я над ней не поработал. Это старое дерево просто восхитительно: например, это доска от старого амбара, который построили сотню лет назад. – Его пальцы ласково прошлись по поверхности. – Дуб, такой же сильный и красивый, как в первый день, когда они спилили его.
Морган снова изумило то, что все, сделанное руками Нейта, будет существовать века. Это казалось удивительно притягательным в мире, который относился ко всему потребительски. И к любви тоже.
Мурашки побежали по коже. Чувства к этому мужчине тоже должны быть такими – навсегда.
«Даже не смей думать о нем иначе как об отце своей ученицы», – предупредила ее новорожденная независимая Морган Мак-Гир. Но было слишком поздно.
– А где Эйс? – спросила она, заглядывая ему за спину.