Скачу за радугой
Шрифт:
Ребята двинулись по просеке в сторону опушки. Шли медленно, видно, устали, а девочка стряхивала опилки со своей лыжной курточки.
Дядя Кеша дождался, когда голоса их стихнут в глубине леса, и свернул на тропинку.
Землянку он разглядел не сразу. Сначала наткнулся на обтесанные бревна, увидел свеженарезанный дерн для крыши и только потом аккуратно навешенную на новеньких петлях дверь. Дядя Кеша потянул дверь на себя, отметил ее свободный ход, подпер палочкой, чтобы было посветлей, и спустился в
Когда он вышел обратно, лицо его было каким-то смятым; он сел на бревна и долго крутил в пальцах папиросу. Так и не закурив, поднялся, вынес из землянки топор и принялся рубить крепкую березку, что стояла у тропинки.
XIII
Конь спал стоя. Шла утренняя линейка, поднимали флаг, отдавали рапорта, читали распорядок дня, а Конь стоял и спал. Даже похрапывал! Проснулся он, когда старшая вожатая объявила, что дежурит по лагерю первый отряд.
— Еще чего! — громко сказал Конь.
Генка ткнул его локтем.
— Да не можем мы сегодня дежурить! — возмутился Конь.
Кто-то засмеялся. Людмила прикрикнула с трибуны:
— Первый отряд, разговорчики!
Стоящий перед строем Вениамин обернулся и погрозил Коню кулаком. Тот пожал плечами и обидчиво забор мотал:
— Дежурство какое-то выдумала… Итак один день всего… Или дежурство, или музей…
Пахомчик пошарил в карманах, вынул яблоко и сунул Коню в рот. Конь откусил и выплюнул: яблоко было кислющее!
Когда Людмила распустила линейку, встревоженные ребята окружили Вениамина. С дежурством еще можно было выкрутиться. Подежурят и без них. Но после ужина назначена генеральная репетиция концерта: Тут» то их хватятся. Наверняка!
— Что будем делать? — спросил Генка.
Вениамин задумался.
— Знала бы, не приходила на эту линейку! — сердито сказала Оля. — Работали бы и работали!
Вениамин посмотрел на их красные от бессонницы глаза, на усталые лица и вдруг распорядился:
— Идите спать.
— Спать? — удивился и обрадовался Конь.
— Завтракать и спать, — повторил Вениамин. — Иначе свалитесь. Сразу после обеда — в землянку, и, пока не кончим, не уйдем!
— А репетиция? — засомневался Игорь.
Вениамин махнул рукой:
— Обойдутся!
Лагерь был похож на бродячий цирк.
По дорожкам ходили на руках акробаты. Висели на веревках пестрые костюмы. Бухал барабан духового оркестра. Муравей прикреплял Стрекозе крылья. Та вертелась перед большим зеркалом и капризно говорила: «Выше! Ниже!» Провели лошадь с блестящими боками. Лошадь была настоящая. Нужно было перевезти дрова для костра, а дядю Кешу нигде найти не могли. Запрячь лошадь вызвался Тяпа и, важный как индюк, вел ее через весь лагерь.
За лошадью с лаем бежала Муха. За ней толпа
По синему небу плыли белые облака. Красный лагерный флаг вился на ветру.
А второе звено видело сны.
Пахомчик висел над пропастью, ухватившись рукой за сук старого дерева. Сук подавался под его тяжестью, трещал, обламывался, и Пахомчик падал вниз, сжимая в руке обломки.
Коню сыпались в рот яблоки. Они были легкими, как воздушные шары, а когда ему удавалось откусить от одного, лопались сразу все!
Игорь летал на одеяле. Сначала он гонялся за ним по земле, а оно убегало от него. Потом ему удалось схватить его за край, но одеяло вдруг поднялось в воздух, потянув его за собой.
Генке снилась радуга.
Многоцветной аркой висела она в небе, над самой рекой, а на том берегу стояла Оля. Генка бежал к радуге, чтобы перейти по ней на ту сторону, а радуга таяла, растворяясь в небе…
Хрипло трубил за окном горн, и сны один за другим гасли и обрывались.
После обеда Генка встретил дядю Кешу. Тот окликнул его, когда Генка выходил из столовой.
— Здравствуй, — сказал дядя Кеша. — Что не заходишь?
— Да так… — растерялся Генка. — Дела…
— Дела, говоришь? — прищурился дядя Кеша, и Генке показалось, что он одобрительно подмигнул ему. — Зайдем-ка на минуту.
Они прошли в мастерскую, и дядя Кеша вынул из-за верстака фонарь «летучая мышь».
— Держи, — протянул он его Генке. — Редкая вещь.
Генка повертел в руках фонарь и недоуменно посмотрел на дядю Кешу. Тот усмехнулся в усы и сказал, будто давал понять, что думает о другом:
— Пригодится… Спектакли ставить или еще зачем.
«Неужели знает? — подумал Генка, но тут же возразил сам себе. — Да нет! Откуда?»
— Спасибо… — пробормотал он. — Я пойду, дядя Кеша?
— Иди, иди… — отозвался тот. — Время небось поджимает?
Генка быстро взглянул на него, но дядя Кеша смотрел ясно и весело, только в усах опять подрагивала добрая усмешка. Генка попятился к двери и вышел.
Когда ребята пришли к землянке, там уже сидел Шурик, обиженный и надутый.
— Шурик! — обрадовался ему Генка. — Почему нас не подождал?
— А вы меня ночью разбудили? — старался казаться сердитым Шурик. — Сами вон сколько наворочали! Механизмы какие-то поставили!
— Какие механизмы? — удивился Генка и огляделся.